Мбуту провозгласил себя «отцом нации», и под этим лозунгом страна быстро превратилась в авторитарное государство. Противников режима преследовали и уничтожали, а любые попытки протеста подавлялись с жестокостью, достойной колониальных времён. Президент правил благодаря жестоким методам и широким связям во Франции, которая регулярно закрывала глаза на массовые нарушения прав человека в обмен на экономические привилегии.
К 1990 году режим Мбуту начал трещать по швам. Коррупция, процветавшая в высших эшелонах власти, достигла невиданных масштабов. Пока президент и его ближайшее окружение утопали в роскоши, миллионы простых граждан жили в бедности и отчаянии. Ропот, долгое время заглушаемый страхом, постепенно превратился в громкое возмущение, и на сцену вышел новый игрок – генерал Арман Н’Диайе.
Н’Диайе, воспитанник французских военных школ, увидел шанс занять место президента, пообещав народу свободу и справедливость. Но за красивыми словами скрывался лишь новый виток жестокости и корыстных планов – замена французского господства британским, с одним хозяином вместо другого.
Такова была страна, в которой жил и работал Люк Огюст Дюпон, и которую он видел сейчас перед собой – измученную, разрываемую внутренними конфликтами и беспощадно эксплуатируемую чужаками и своими же властителями. Дюпон понимал, что новая война неизбежна, и в очередной раз задавался вопросом – сколько ещё невинной крови прольется в этих бесконечных играх сильных мира сего, прежде чем на этой многострадальной земле наступит хотя бы подобие мира.
Сидя в гостиной семьи Макаса и слушая звуки ночи, Дюпон прекрасно осознавал, что история, которую он только что вспомнил, – это не просто прошлое. Это была кровавая и неумолимая реальность настоящего и ближайшего будущего Флёр-дю-Солей.
Когда беседа завершилась, а ночной воздух окончательно наполнил дом запахами сырости, земли и едва уловимого дыма из соседних очагов, тишина воцарилась в доме Коумбы Макасы. Все начали расходиться: отец Гатти извинился и удалился в свою комнату, чтобы подготовиться к утренней мессе; Мари, тихо поблагодарив гостей, ушла за занавеску, ведущую в заднюю часть дома. Даже Жоэль, после напряжённого разговора с Дюпоном, направился к сараю, где хранился рабочий инвентарь – в таких моментах он предпочитал держаться подальше.