– Хорошо, – сказала она тихо, но решительно. Ее глаза сверкнули упрямством. – Мы не пойдем в полицию. Пока не пойдем. Но мы не можем сидеть сложа руки. Мы сами выясним, кто эти люди и зачем они похитили того парня. Мы проведем собственное расследование. В тайне ото всех.
– Элис, нет! Это безумие! – Джесси вскочил на ноги. – Это не игра!
– Я знаю, что не игра! – отрезала Элис. – Но мы видели. Мы не можем просто забыть об этом. Я не могу. Ты со мной?
Она протянула ему руку. Джесси смотрел на ее руку, потом на ее решительное лицо, потом снова на пустынную дорогу, где только что разыгралась трагедия. Он был до смерти напуган. Но мысль о том, чтобы оставить Элис одну в этой опасной затее, пугала его не меньше. И еще… он видел огонь в ее глазах, и этот огонь завораживал и притягивал его. Медленно, колеблясь, он вложил свою дрожащую руку в ее.
– Хорошо, – выдохнул он. – Я с тобой. Но будь осторожна, Элис. Пожалуйста.
***
Летняя ночь опустилась плотным, теплым одеялом. Цикады стрекотали неумолчно в высокой траве, их звук смешивался с далеким гулом редких машин на шоссе. В доме Элис царила тишина – мать, Луиза, вероятно, уже спала после долгой смены в больнице, Ханна, скорее всего, заперлась у себя с журналом или болтала по телефону, а бабушка Гретта дремала в своем кресле перед мерцающим экраном телевизора. Но для Элис эта тишина была сигналом к действию. Окно ее комнаты на первом этаже поддалось с тихим скрипом, достаточно знакомым, чтобы не вызывать тревоги. Лунный свет серебрил подоконник. Элис, как тростинка, проскользнула в проем легко, словно делала это сотни раз. Она приземлилась на мягкую, чуть влажную от вечерней росы траву почти бесшумно, задержав дыхание. Огляделась – темные окна соседних домов, спящий сад, силуэт дуба у забора. Никого. Она махнула рукой тому, кто остался в тени ее комнаты.
Мгновение спустя из окна, гораздо неуклюже, стал выбираться Джесси. Его темная футболка зацепилась за раму, послышался сдавленный чертых. Он спрыгнул на землю тяжелее, чем Элис, чуть не потеряв равновесие. Его лицо в лунном свете казалось бледным, а глаза испуганно метались по сторонам.
– Тише ты, слон, – прошипела Элис, хватая его за руку и увлекая за собой вглубь двора, подальше от дома, к старому кострищу, спрятанному за разросшимися кустами сирени. Воздух пах пылью дорог, и чем-то сладким, цветочным – ароматом. Каждый шорох казался им оглушительным в этой напряженной тишине. Они шли, пригибаясь, словно шпионы из любимых книг Элис, хотя единственной реальной угрозой было быть замеченными ее семьей.