– Да? – издалека, словно пробиваясь сквозь густое марево, постепенно обретая чёткие черты, во мне все больше появлялось понимание папиных слов.
– Да… Не бойся их. Я постараюсь тебе помочь… – голос отца отдалялся, таял, пока не превратился в шелест листьев за окном.
– Да, – тряхнув головой, решительно проговорила я, – надо бороться.
Конечно, никакого голоса не было и диалог был всего лишь выдуман мной, но почему-то этот факт нисколько не избавил меня от чувства стыда и вины, испытанного в начале и решимости заступиться за Тасю – в конце.
Странное дело, но после принятия решения, в моей душе воцарилось слоновье спокойствие. Страх перед голодной сворой исчез, уступив место уверенности. А самое главное – меня наконец перестал терзать жгучий стыд за свое молчаливое потворство.
В эту ночь я спала на удивление хорошо и проснулась утром бодрой. Собираясь в школу, вспомнила о том, что мне предстоит сделать. Настроение стремительно поползло книзу. В ванной комнате я открыла рот и высунула язык, пытаясь разглядеть гланды в слабой надежде, что они окажутся красными. Увы, мои чаяния не оправдались. Тем не менее, в школу идти совсем не хотелось, и я решила изобразить приступ отравления-непонятно-чем, но в очередной раз не учла, что мама у меня – медик.
Быстро осмотрев меня, она кивнула головой со словами: «Вижу, вижу, но ничего страшного!» дала мне ложку геля от отравлений и без лишних разговоров выпроводила в школу. От такой несправедливости, я хотела было возмутиться, но наткнулась на взгляд отца, в котором прочитала грустный укор.
После этого я молча отправилась в школу. Нет, я шла не на уроки, а на плаху, на эшафот, на дыбу – такое у меня было ощущение. Вчерашнее спокойствие испарилось и теперь меня терзала тревога. Но! Отказаться от своих намерений и менять принятое решение я не собиралась, несмотря ни на что.
После первого урока началось.
– Жертва, эй, иди сюда! – приказала ничего не подозревающая Крестовицкая.
Тася встала с места, сутулясь, как будто придавленная тяжким грузом, двинулась к своей мучительнице. Я тоже встала, перехватив удивлённый взгляд Жанны, подошла следом, остановилась за спиной Смирновой. Она оглянулась на меня затравленным взглядом, от которого заныло под ложечкой и захотелось со всего маху ударить сумкой по наглой ухмылке Юлианы.