Первым большим вызовом стал не просто номер, а спецвыпуск. Noir Renaissance – дань тьме, грани, декадансу и красоте, что прячется в трещинах. Коллекционное издание: редкие интервью, съёмки на грани арта и тьмы, философские эссе. Это должен был быть не журнал, а ритуал. И он должен был задать тон.
Он вошёл в конференц-зал с чашкой давно остывшего чая и папкой с черновыми разметками. За стеклянными стенами собрались почти все ключевые фигуры редакции – ядро, сердце, безумие Vellum.
– О, а вот и наша акула медиа, – скривилась Лина, арт-директор. Её розовые волосы, пирсинг и маниакальная преданность эстетике были хорошо знакомы всем. – Давай, Вернер, удиви нас. Или хотя бы не облажайся.
Она обожала называть свои проекты «вырезками из снов» и не терпела банальности.
– Нам нужно имя, – начал Марк, раскладывая на столе скетчи. – Не просто модное. Мы ищем кого-то, кто умеет говорить о мраке как об искусстве. Чтобы его слова резонировали. Чтобы взгляд цеплял.
– Кейн Шарроу, – отозвался Джо, старший редактор, бледный и вечно в пепельных рубашках. – Только что вернулся из Норвегии. Снял короткометражку о богах в изгнании. Интервью не даёт. Но пишет… будто слова – это плоть, которую он режет заново.
– Если достанем его, – кивнула Лина, – я соберу вокруг него визуал. Чёрно-белое. Зерно. Почти документалка. Только тьма и бездна.
– Я договорюсь с типографией, – сказала Эмбер, продюсер номера. – Бумага с серебряным отблеском. Чтобы текст сверкал. Это будет не журнал, это будет заклинание.
Марк смотрел на них, чувствуя, как внутри поднимается то самое чувство – та самая смесь риска, азарта и вдохновения, ради которой он вообще всё это затеял. Они были безумными. Блестящими. Непростыми. Но это была его команда.
Он выдохнул и сказал:
– Мы не делаем номер. Мы создаём признание в любви к тайнам. Ни один читатель не должен остаться равнодушным. Ни один из нас.
Повисла короткая пауза. Затем Лина кивнула, чуть склонив голову.
– Ладно, шеф. Убедил.
Так началась работа над выпуском, который спустя время назовут самым дерзким за всю историю Vellum. А Марка – человеком, осмелившимся заглянуть в бездну… и сделать её стильной.
В тот день они направлялись на съёмку в арендованном через знакомых Лины фургоне – дребезжащем, с облупившейся краской и характерным запахом влажной обивки. Из центра Лондона путь пролегал сквозь всё более ветшающие районы: стеклянные небоскрёбы сменялись кирпичными двухэтажками с трещинами на фасадах, а затем и вовсе уступали место пустырям, заросшим дикой травой и старыми покрышками. Город терял маску благополучия – и показывал своё настоящее лицо: упрямое, угрюмое, промозглое.