Морось, как обычно, не прекращалась ни на минуту. Воздух был насыщен запахом мокрого асфальта, табачного дыма и далёких печей. На запотевших окнах фургона оставались ребристые следы – будто кто-то изнутри пытался выбраться наружу.
Фургон притормозил у старого паба на углу. Под навесом стоял мужчина, куривший в одиночестве. Он взглянул на них с рассеянной отстранённостью – будто смотрел не на людей, а на образы, промелькнувшие в памяти. Дальше – узкий переулок, железнодорожная арка, исписанная граффити, и, наконец, въезд на территорию полуразрушенной усадьбы. Это место словно застряло между эпохами – старая усадьба на южной окраине Лондона, за ржавой линией путей, где город начинал забывать себя. Всё вокруг казалось выцветшим, будто кадры из чужого, забытого сна. Серая дымка висела в воздухе плотным покрывалом, впитываясь в кожу, волосы, одежду – как будто сам воздух здесь был пропитан забвением.
Особняк – ветхий, с обвалившимися стенами, скрипучими полами и лестницами, по которым не хотелось ступать дважды – напоминал о прошлом, которое слишком долго сопротивлялось времени. Кому он когда-то принадлежал – уже не имело значения. Теперь здесь пахло пыльным деревом, гниющей тканью и штукатуркой. Лондонская сырость проникала внутрь, словно дом дышал вместе с городом, пульсируя в унисон. На фоне разбитого окна вдалеке мерцали очертания Сити – стеклянные башни, сверкающие в свинцовом небе, как инородные тела на фоне умирающего пейзажа. Контраст был болезненным. И в то же время – завораживающим. Именно этого и добивалась Лина.
– Смотри на эту стену! – воскликнула она, размахивая планшетом. – Здесь будет модель. Прямо под этим сколом. Как будто её затягивает вглубь… как призрак, который не может уйти.
Марк стоял чуть в стороне, наблюдая за суетой: ассистенты раскладывали ткани, техник настраивал осветительные приборы, визажисты накладывали тени не только на веки, но и под ключицы, будто вырезая черты из мрамора. Это была не просто мода. Это было превращение.
– Господи, это гениально, – прошептала Эмбер, когда появился главный фотограф. Сесар Кальдерон – испанец с глазами из обсидиана и голосом, похожим на шелест битого стекла.
– Я хочу, чтобы она была не женщиной, а вдохновением, – сказал он, указывая на модель. – Она не позирует. Она уходит. Её здесь никто не держит.