Следующий день наступил жарко и звонко, напоминая, что скоро начнутся летние дни и город снова обретёт ритм. В коридорах гудели кондиционеры, мигали светящиеся панели лифтов, а в холле всё так же пахло свежесваренным кофе и чуть выцветшими журналами на стеклянном столике. Башня, где располагалась редакция Vellum, жила по своим правилам – на грани офиса и сцены. Каждый день здесь разыгрывались миниатюры тщеславия и вдохновения, провалов и неожиданных триумфов.
Марк вошёл в здание так же, как и вчера, как и сотни раз до этого – с мягкой полуулыбкой и в идеально сидящем пиджаке, держа под мышкой ноутбук и папку с распечатками. Его приветствовали кивками, короткими «Доброе утро», беглыми взглядами – и в этом почти нейтральном внимании чувствовалось профессиональное уважение. Без фамильярности, но с тем невидимым знаком, который получают те, кто «в игре».
Когда его официально представили как нового главного редактора Vellum, ощущение нереальности не отпускало. Всё это происходило с ним. С тем самым юнцом из стажёров, который когда-то таскал кофе и редактировал бьюти-колонки в три часа ночи. Теперь он стоял у руля. И именно Лора Эймс, представитель совета инвесторов, произнесла его имя. О ней в редакции говорили вполголоса – женщина с репутацией легенды, с ястребиным взглядом, маникюром цвета бордо и присутствием, которое ощущалось, даже когда её не было. За ней тянулся ледяной след, но Марк запомнил один особенный момент – когда она посмотрела на него через стекло, долго, оценивающе… и почти одобрительно.
– Мы делаем ставку на тебя, Марк, – сказала она в тот день тихо, без улыбки. – Удиви нас.
И он вышел из её кабинета, как будто из другой реальности – с ощущением лёгкой эйфории, с внутренним дрожащим: я справлюсь… или нет?
Теперь, поднявшись на этаж выше – и в буквальном, и в иерархическом смысле – он чувствовал, как изменилось всё. Его взгляд. Его походка. Взгляды коллег.
– Поздравляю, шеф, – усмехнулся Луис из отдела визуала. – Теперь ты не просто нервный перфекционист. Ты – главный нервный перфекционист.
С новой должностью пришло новое давление. Кофе на столе стал крепче, почта – срочнее, а в голове поселился постоянный шум ответственности. Но Vellum был не просто работой. Это был его мир. Мир, который он помогал создавать – с первых строк, первых правок, первых провалов.