Картина, нарисованная призраком, была одновременно абсурдной и пугающей.
«Мы должны что-то сделать! – решительно сказал Эш. – Необходимо забрать этот череп у Барона!»
«Легко сказать, милорд! – хмыкнул Пип. – Во-первых, он его так просто не отдаст. Старые коллекционеры скорее расстанутся с собственной печенью, чем с редким экспонатом, пусть даже тот и пытается свести их с ума. А во-вторых… вы уверены, что сможете подойти к черепу достаточно близко, не поддавшись его… обаянию? Судя по этим бедолагам, иммунитета к нему не существует».
Лорд Пиппингтон нахмурился. Призрак был прав. Ситуация осложнялась с каждой минутой. Истерический хохот мистера Хамфри и его невольных компаньонов эхом разносился по туманным улицам, привлекая все новых и новых любопытных, которые, один за другим, попадали в плен этого странного, безумного веселья. Это было похоже на дурной сон, на ожившую картину Босха, где смех превращался в пытку.
«Нужно найти способ противостоять этому… влиянию, – задумчиво произнес Эш, глядя на разрастающуюся группу хохочущих людей. – Должен же быть какой-то… антидот от смеха?»
Пип задумчиво почесал свой призрачный подбородок. «Антидот от смеха? Хм… Интересная мысль. Возможно, что-то предельно скучное? Длинная проповедь? Чтение парламентских отчетов? Или…» Он вдруг хитро улыбнулся. «Или что-то, что заставит смеяться еще сильнее, но уже… по-настоящему. Иногда клин клином вышибают, не так ли, милорд?»
Лорд Эшворт Пиппингтон посмотрел на призрачного шута с сомнением. Идея казалась безумной. Но в ситуации, когда весь мир вокруг начинал сходить с ума от смеха, возможно, именно безумная идея и была единственным выходом.
Глава 5
Ночь окутала Лондон своей самой непроницаемой мантией, той, что соткана из тумана, сырости и затаенных шорохов. Газовые фонари на Сэвил-Роу и прилегающих улицах отбрасывали на мостовую дрожащие, неверные круги света, выхватывая из мглы то скользкий от влаги булыжник, то темный провал подворотни, то искаженное смехом лицо очередного бедолаги, попавшего под влияние неведомой силы. Сцена у табачной лавки мистера Хамфри продолжала разыгрываться с трагикомической неотвратимостью: группа людей, теперь уже насчитывавшая не меньше дюжины, сотрясалась в приступах неудержимого, изматывающего хохота. Их смех, лишенный всякой радости, эхом разносился по округе, странный и жуткий саундтрек к этому безумному представлению.