Не от вина прервался мой куплет,И не болезнью я во тьму низвергнут.Ищите то, что прячет смеха свет,В вещице, что ухмылкой дерзкой свергнетПокой и разум… с черепной коробки.Кто взял ее, тот ходит по дорожке топкой!»
С этими словами призрачный шут театрально поклонился и начал медленно таять в воздухе, оставив лорда Эшворта Пиппингтона в полном одиночестве, если не считать стремительно улетучивающихся остатков его скептицизма и недоуменного вопроса, повисшего в тяжелом, пахнущем пылью воздухе: «Черепная коробка?..»
Глава 2
Лорд Эшворт Пиппингтон покинул апартаменты покойного шута в состоянии, которое его камердинер Дженкинс, будь он свидетелем, мог бы деликатно охарактеризовать как «легкую умственную дезорганизацию». Сам Эш склонялся к более прозаичному диагнозу: «галлюцинация, спровоцированная переизбытком плохого портвейна у сэра Чарльза и общей гнетущей атмосферой». Однако, как ни старался он убедить себя в естественном происхождении видения, назойливая рифма о «черепной коробке» и «топкой дорожке» вертелась в голове с упорством шарманки, наигрывающей одну и ту же заунывную мелодию.
«Черепная коробка, – бормотал он себе под нос, пока его кэб, подпрыгивая на булыжниках Уайтхолла, уносил его прочь от дворцовых стен, окутанных предвечерним туманом, что сгущался, словно дурное предчувствие. – Что за нелепица? У покойного Уистла на столе действительно был какой-то череп. Маленький, с отвратительной ухмылкой. Неужели этот… фантом… имел в виду его?»
Внутренний голос, обычно отличавшийся завидным здравомыслием и склонностью к скепсису, на этот раз предательски молчал, предоставляя Эшу самому барахтаться в пучине сомнений.
«Допустим, – продолжал он свой мысленный диалог, стараясь не обращать внимания на то, как туман за окном кэба превращает фонари в расплывчатые, дрожащие нимбы, – я действительно видел призрак. Допустим. Хотя это допущение само по себе отдает палатой для буйнопомешанных. И что дальше? Верить рифмованным бредням бесплотного скомороха? Начать охоту за неким «смеха светом»?»
Лорд Пиппингтон тяжело вздохнул. День, начинавшийся с рутинных планов на «Джентльменский журнал», стремительно превращался в нечто, выходящее за рамки его привычного, упорядоченного существования.
Вернувшись на Сэвил-Роу, он первым делом приказал Дженкинсу приготовить ему ванну – «погорячее, мой друг, и с каплей лавандового масла, если таковое имеется в наших обширных запасах». Пока вода набиралась, наполняя дом умиротворяющим журчанием и ароматом Прованса, Эш прошелся по своему кабинету. Его взгляд снова упал на бюст Марка Аврелия.