– Грипп ходит, а мне болеть нельзя, – пояснила Василиса. – Как ты выбралась-то, расскажи? А то решу, что меня зря выдернули из лаборатории.
Хельга вылезла из сугроба, и под шум ветра и путаный рассказ троица направилась в метро.
Высокий худой мужчина в бархатном фраке и с бабочкой на шее наблюдал за тремя фигурами в стеклянном шаре.
– Мессир, не перестаю удивляться вашей проницательности, – обвившись о подлокотник кресла, прошипела змея.
Тот лишь усмехнулся, взял со стола морковку и подошёл к женщине в длинном сером платье. Она ткала за прялкой серебристые нити, уходившие в стеклянный шар. Абсолютно белые глаза невидяще уставились в одну точку, передние резцы выглядывали из-под чуть вздёрнутой губы.
– Зая, это тебе. – Мужчина протянул морковь. – Заслужила.
Женщина повернулась, глаза её на мгновение обрели цвет, но тут же вновь потускнели. Забрав угощение, она вернулась к работе. А в соседней комнате на старинном мягком диване лежала Хельга, погружённая в глубокий сон.
Через двадцать пять минут Хельга, Тихон и Василиса вышли из метро на станции Китай-город. Штаб, где собирался совет, располагался в Златоустинском переулке, в квартире, доставшейся Василисе от деда.
Внутри царил не меньший беспорядок, чем в облике хозяйки. В коридоре громоздились вперемешку ботинки и босоножки, груда одежды валялась на тумбочке, с укором посматривая на вешалки. Из кухни доносился терпкий запах табака.
– Ты снова куришь? – Кот сердито растопорщил усы. – Замуж тебе надо, Василиса. Смотри, во что квартиру превратила.
– Тиша, не нуди, – отмахнулась женщина, бросая куртку с шапкой в кучу одежды. – Уберусь когда-нибудь, не до того сейчас. Сам же знаешь – Новый год спасать надо. Хельга сбежала из Тьмы, а Сергей Анатольевич всё ещё там. А замуж хоть сейчас, но только если жених будет умнее меня – таких я ещё не встречала. – Василиса скинула ботинки и отправилась на кухню. – Тапки где-то там, – махнула рукой в сторону обуви.
Тихон тяжело вздохнул и потопал вслед за хозяйкой квартиры. Хельга задержалась в коридоре, пытаясь отыскать приемлемые тапочки в груде хаоса.
– Оля, – донёсся одновременно знакомый и чужой голос.
Хельга поднялась и осмотрелась. Никого. Лишь на кухне Тихон с Василисой спорят о вреде курения. Вновь нагнулась за тапками.
– Оля, ты слышишь меня?