Они осторожно продвигались вперед, снег хрустел под их сапогами. Поле сменилось поляной, а в центре стояла деревня – или то, что от нее осталось. Строения представляли собой лишь обугленные скелеты, почерневшие бревна тянулись к небу, словно обвиняющие пальцы. В воздухе воняло пеплом и едким запахом горелого мяса. Был ли пожар? Недавно? Но настоящий ужас лежал на земле. Десятки фигур были разбросаны по снегу, мужчины, женщины и дети – все были одеты в то, что, казалось, было древней одеждой. Они лежали неподвижно, их лица застыли в выражении агонии.
«Манекены?» – выдохнул сержант Рощин, его голос был хриплым от беспокойства.
«Они что, снимают исторический фильм или что-то в этом роде?» Дымов осмотрел место происшествия, его выражение лица напряглось. «Нет камер», – сказал он тихим голосом. «Может быть, какие-то учения пошли не так. Держитесь на расстоянии, пока мы не поймем, что происходит».
По мере того, как они приближались, тревожные детали множились. «Манекены» были покрыты густой темно-красной краской. Многие были без голов. Рощин, задетый любопытством, осторожно приблизился к одному из «детей», лежавшему лицом вниз на снегу. Он подтолкнул его ботинком, затем, хрюкнув, перевернул. «Ребенок» был пугающе похож на живого. Затем, с толчком, который вызвал волну тошноты в Рощине, глаза «манекена» распахнулись. Мальчик, не старше семи лет, уставился на него широко раскрытыми, испуганными глазами. Он пробормотал что-то неразборчивое, жалкий всхлип сорвался с его губ, а затем начал плакать, тихие слезы замерзали на его щеках.
«Капитан!» – закричал Рощин, его голос надломился. «Это настоящие люди! Они живые! Вернее, были живые»
Прежде чем Дымов успел отреагировать, новый звук прорезал тишину – грохот копыт. Из-за края леса выехали три всадника. Они сидели на маленьких крепких лошадях, их вид был таким же необычным, как снег летом. Они были похожи на… татар. Прямо из учебника истории. Они были одеты в грубые кольчуги, их лица скрывали кожаные шлемы. У каждого на боку была изогнутая сабля, а за спиной – лук. Они сидели на лошадях, наблюдая за солдатами холодными, оценивающими глазами.
Дымов, никогда не отступавший от конфронтации, шагнул вперед, подняв руки в жесте мира. «Кто ты?» – крикнул он, и его голос эхом разнесся по безмолвной поляне. «Мы не причиним тебе вреда».