И вот, этот знак явился здесь. Не страх, но глубокое изумление, чувство соприкосновения с чем-то значительным, древним, владеющим своей особой мудростью, охватило меня. Взгляд приковался к его треугольной голове, к фасеточным глазам, мерцающим тысячами граней-омматидиев. И пришло внезапное прозрение, видение: не есть ли каждый из этих крошечных глазков – отдельный лик Божества, кристаллизованная эманация Единого во множестве? Не есть ли эти фасетки обителью бесчисленных богов и богинь, зримых лишь внутреннему оку? Ощущение божественного Присутствия, разлитого в этом малом существе, стало почти осязаемым. Возникло не желание поклоняться в привычном смысле, но стремление к молчаливому созерцанию этой живой мандалы, к внутреннему узнаванию этой беспредельной множественности в единстве.
Сознание изменилось, перешло в иной регистр. Не нуждаясь во внешних стимулах или ритуальных действиях, я ощутил внутренний ритм, резонанс с этим тихим, но напряженным присутствием. Казалось, сам воздух вибрировал безмолвной песнью, древней, как мир, и я стал частью этой вибрации. Время утратило привычный ход. Это было состояние глубокого погружения, экстатического спокойствия, в котором исчезали границы между наблюдателем и наблюдаемым.
Когда внутренний импульс иссяк, я бережно направил богомола к открытому балкону. Он взлетел и растворился во тьме, унося с собой свою тайну.
Размышляя над этим ночным событием, я вновь ощутил недостаточность отвлеченного знания, несовершенство слов перед лицом живого опыта. Та встреча в тишине полуночи стала уроком, инициацией, намекнувшей на иные способы познания – не через размышление о бытии, но через прямое пребывание в нем, через созерцание его многоликой тайны, явленной даже в хрупком теле ночного гостя.
Притча о шофаре, птицах и забытых дорогах
Когда мир был молод, а запреты сладки, один мальчик прятал под подушкой потрёпанный том «Тысячи и одной ночи». Страницы шелестели историями о джиннах, соблазнах и ночных тайнах, но однажды его пальцы наткнулись на странный вопрос в конце рассказа:
– Знаешь ли ты что-нибудь о птицах?
И Шахразада ответила: – Да.
Этого оказалось достаточно, чтобы перевернуть всё.
Зов шофара
Годами позже, в пыльном фолианте, тот же мальчик, уже юноша, прочёл исповедь Якова Франка – как тот с друзьями крал шофар из синагоги и трубил в него на реке, где купались девушки.