– Зачем? В чём смысл?
– Думаю, Ватикан счёл это средневековыми сказками. Но ровно через полгода… статуя Амелии материализовалась в подвале замка на северо-востоке Англии. Совпадение?
Михаил встал с дивана и подошёл к камину. Поленья, брошенные им ранее, теперь пылали алыми углями. Он взял кочергу, начал ворошить огонь. Искры взметнулись вверх, озаряя его профиль странным багровым светом.
– Кто знает… – голос его стал призрачным, будто звучал не из этой комнаты. – Эта штука окружена тайнами.
– Что было в той книге?
– Говорят, только история появления статуи.
Пламя внезапно рванулось ввысь, осыпая решётку искрами. Тень Михаила на стене исказилась, став похожей на коленопреклонённую фигуру.
– В одном городе жил торговец. Естественно, имени его уже никто не вспомнит. Известно, что он часто разъезжал по Европе. Однажды, возвращаясь домой, он нашёл брошенную посреди дороги корзину, а в ней – новорождённую девочку. Не отыскав родителей, мужчина удочерил ребёнка и привёз её в свой город. Он назвал её Амелией. Шли годы, девочка стала ему родной дочерью. Он изо всех сил старался сделать её счастливой, но печаль не покидала её лица. Амелия часто убегала, и отец неизменно находил её сидящей где-нибудь в одиночестве, с заплаканными глазами.
– Наверное, поэтому он выбрал такой образ для статуи? – Роман не отрывал взгляда от Михаила. Горло пересохло от волнения, и голос его звучал тихо, с хрипотцой.
– Возможно. Но никто не знает, кто изваял эту статую.
– Если не он, то кто же?
– Нет доказательств, что это был он. Имя автора кануло в лету. То, что я рассказываю, – лишь легенда, пересказанная сотни раз. Когда Амелии исполнилось двенадцать, город накрыла череда бедствий. Сперва люди находили мёртвых животных: коров, коз, кур. Скот перестал давать потомство. Потом болезнь перекинулась на людей. Чума обрушилась на город, выкашивая в основном детей. Новорождённые не жили и трёх дней. За пару месяцев город превратился в кладбище. Трупы не успевали сжигать – улицы были завалены телами. Заболевшие молили о смерти, ибо лекарства не существовало. А посреди этого ада, словно незримая тень, бродила здоровая Амелия. Чужая, непохожая на остальных, она смотрела, как умирают её сверстники.
Воображение Романа рисовало жуткие картины. Он будто шёл по зловонным улицам, где люди с лицами, обмотанными тряпьём, сваливали разлагающиеся тела в груды. Из окон лились стоны и плач. Воздух гудел от смрада. Дети, покрытые чёрными язвами, сидели на тротуарах. Их кожа слезала лоскутами, а в потухших глазах светилась лишь жажда смерти. И среди этого кошмара, босая и безмятежная, шагала Амелия. Она смотрела на тех, кто ещё недавно насмехался над её странной внешностью. Теперь же её обидчики гнили заживо.