Альма с Жозефом говорят мало. Ещё в Англии, с появлением Сирим, между ними установилось какое-то плотное, загадочное молчание. Что-то забилось внутрь и ждёт. Но из-за весёлости их подруги ожидание не томит.
Фляга с водой идёт по кругу. Глаза устремлены на тот берег, где вдоль фасада горит несколько фонарей.
– Слушайте, – говорит Сирим.
Музыка напомнила ей клавесин капитана Харрисона… Она ловила эти звуки, лёжа на соломе в конюшне. А позже слышала, как они разбились и смолкли.
Постепенно огни исчезают. Лягушачьи песни всё громче. Загораются новые окна, но теперь слуховые – в крыше, на этаже слуг. В половине двенадцатого замок похож на шахматную доску. Идеальное равновесие светлых и тёмных окон. За стёклами мелькают тени.
Сирим внезапно падает в траву: она уснула.
Альма с Жозефом встречаются глазами, и в них блестит улыбка, потому что звук был, точно яблоко упало с ветки.
Время идёт. Альма сидит на пятках. Её почти не видно в темноте.
Вкрадчивая грусть фортепиано бередит их молчание. В какой-то миг они чувствуют, как всё, что скопилось внутри, забилось сильнее.
Жозеф закрывает глаза. Сейчас он скажет.
– Сирим видела Лама, – вдруг говорит Альма.
Жозеф беззвучно вздыхает. Поздно. Ей никогда не вырваться из плена поисков.
– Его продали с корабля, в Луизиане, – продолжает Альма. – Сирим клянётся, что своими глазами видела Лама на судне «Братья».
– Альма, я знаю.
– Дымка была с ним. Мужчину звали Салливан, а женщину Бубон-Лашанс.
– Ты была в Луизиане, Альма. И уже перерыла всё имение Лашанс.
– Мой брат точно там появлялся. Я уверена. Когда я была там, то чувствовала его так же близко, как тебя сейчас.
Жозеф молчит. Так ли они близки в эту минуту?
– Там, – продолжает Альма, – по-прежнему ждёт единственный его след. Я должна вернуться. Нужно только забраться повыше и крепко стоять на ногах. Тогда я открою глаза и найду новую зацепку. Так я всегда и шла вперёд.
Для Жозефа, напротив, время стирает даже самые глубокие отпечатки. Своего друга Муху он потерял ещё в детстве. И позже сколько упустил следов: Жака Пуссена, пирата Люка де Лерна, а потом и великана с отрезанным ухом… Как Альма найдёт след ребёнка, если первый же ливень смывает даже шаги великана?
– Жо, – шепчет Альма, – мне пора туда.
– На переход через океан нужны деньги. Я знаю в Париже кое-кого, кто даст нам работу.