– Это вы зря, – сказала она, и в её голосе была смесь доброты и практичности. – Если дети увидят, что Косте принесли что-то особенное, будут ещё сильнее обижать. Ему и так несладко приходится. Костя слишком мягкий, слишком эмоциональный. – Она вздохнула, будто подобную ситуацию проходила не как сторонний наблюдатель. Аня даже подумала, что, возможно, директор интерната сама из бывших воспитанниц? Но спрашивать не стала. – Если хотели принести что-то, лучше кулёчек конфет, чтобы всем хватило. Тогда это даже поднимет его статус – мол, пришли к нему, а сладости достались всем.
Аня замерла, чувствуя, как щёки заливает жар. Она не подумала об этом. Ей просто хотелось сделать что-то для Кости, но теперь она видела, как её порыв мог обернуться против него.
– В группе сколько детей? – быстро сообразила она.
– Десять, – ответила Мария Ивановна, уже с лёгкой улыбкой, будто оценив Анину готовность исправить ошибку.
Аня кивнула, оставила коробку с пирожными на столе в кабинете и вышла во двор. В ближайшем магазине она купила большой пакет конфет – простых, карамельных, но таких, которые дети любят делить между собой. Вернувшись в интернат, она почувствовала, как сердце бьётся чуть быстрее. Она искала глазами Костю, но его не было среди детей, игравших во дворе. Только когда она прошла дальше, к тому самому укромному уголку у забора, она увидела его – он снова сидел на выступе стены, с карандашом в руке, но без фанеры и бумаги.
– Привет, Костя, – сказала Аня мягко, стараясь не спугнуть его. Он поднял глаза, и на его лице мелькнуло удивление, смешанное с чем-то, похожим на радость. – Я принесла, как обещала. Карандаши, бумагу… и конфеты. Для всех.
Костя посмотрел на пакет в её руках, потом на пачку бумаги, и его брови чуть приподнялись. – Для всех? – переспросил он, и в его голосе была лёгкая настороженность, будто он привык, что «для всех» редко включает его.
– Ну, ты же главный, – улыбнулась Аня, стараясь, чтобы её голос звучал легко. – Ты решишь, как поделить. А это, – она протянула ему пачку карандашей и бумагу, – для тебя. Чтобы Рекс не скучал.
Костя взял карандаши, повертел их в руке, словно не веря, что они настоящие.
– Цветные, – сказал он тихо, и его глаза загорелись. Он открыл пачку, вытащил красный карандаш и провёл им по листу, который Аня достала из пачки. Линия получилась яркой, живой, и Костя улыбнулся – так, как улыбаются дети, когда мир на миг становится добрее.– А ты нарисуешь что-нибудь? – спросил он, протягивая ей синий карандаш.