– Пойду прогуляюсь, – объявил я.
Мама появилась из ниоткуда, перекрыв входную дверь рукой. На ней была медицинская форма, потому что она так и не переоделась после смены.
– Уже почти восемь, Кэплан. Ты никуда не пойдешь.
Я вздохнул.
– Я собираюсь к Мине Штерн. Через дорогу. Мне нужна помощь с чтением.
Эти слова оказались волшебными. Мама улыбнулась противной взрослой улыбочкой и дала мне пройти. Я перешел дорогу в темноте, затаив дыхание из-за позднего времени и странности своего успешного побега. Я немного задержался у входной двери, чувствуя себя неловко. Затем обошел дом сбоку, пока не увидел приоткрытое окно наверху. Белые занавески с маленькими серебряными звездочками развевались на ветру. Крыша, которая выступала над боковым крыльцом прямо под окном, была всего в каком-то футе[8] от игрового комплекса, поэтому я взобрался на него и позвал, обращаясь к звездам. Занавеску отдернули в сторону, и появилась Мина в фиолетовой ночной рубашке с узором из планет и ракет. Меня тут же поразила голубизна ее глаз без очков, а затем она приоткрыла окно пошире и спросила меня, что, черт возьми, я здесь делаю, и не собираюсь ли я упасть и сломать себе шею.
– Я пришел, чтобы почитать. Мне нужно знать, что будет дальше.
Как вы понимаете, есть определенные вещи, которые нельзя пережить, не обретя друзей. Одно дело – сразиться с огромным пещерным троллем. Совсем другое – вместе читать вслух перед сном всю серию книг о Гарри Поттере.
– О чем ты думаешь? – спрашивает меня Холлис. Мы лежим на разложенных сиденьях ее машины, заднее стекло занавешено покрывалом.
– Да ни о чем, – отвечаю я, не открывая глаз.
– Удивительно, как парни могут думать ни о чем.
– В смысле?
– Как я понимаю, у тебя бывают периоды, когда ты буквально ни о чем не думаешь. Просто выключаешься. Белый шум.
– А у тебя разве так не бывает?
Она смеется, и ее голова подпрыгивает на моем животе.
– Нет, у меня в голове всегда какие-нибудь мысли.
– По-моему, это утомительно.
– Угу.
– Думаю, тебе нужно вздремнуть, – говорю я, притягивая Холлис еще ближе. – А сейчас ты о чем думаешь?
– Сейчас я думаю о том, – отвечает она, упираясь подбородком в мое плечо, – что на самом деле это очень по-детски – называть свою девушку ребенком. Это сексизм.
– Значит, ты снова моя девушка?
Холлис улыбается. Я перекладываю ее на себя, и теперь она лежит на моем на животе. Она сплетает свои руки и ноги с моими, наши лица прижаты друг к другу, щека к щеке, только я смотрю в одну сторону, а она в другую. Холлис кладет свои ладони поверх моих.