“Ты не смеешь!” – закричала Эдит, бросаясь к нему. Она попыталась вырвать камеру из его рук, но Артур оттолкнул ее, не рассчитав силы. Эдит пошатнулась и упала на пол, ударившись головой об угол журнального столика. В глазах у неё потемнело.
Артур оцепенел от ужаса. “Эдит!” – прохрипел он, бросаясь к ней на помощь. Он опустился на колени рядом с ней, пытаясь привести ее в чувство. Но Эдит не двигалась. Её лицо было бледным, а на виске медленно расплывалось багровое пятно.
В этот момент, словно в ответ на его отчаяние, комната начала мерцать. Стены поплыли, цвета потускнели, и мир вокруг них стал распадаться на пиксели. Артур почувствовал головокружение, его затошнило. Ему казалось, что он проваливается в чёрную дыру.
А потом все исчезло.
Когда зрение вернулось к нему, Артур судорожно вдохнул, словно вынырнул из ледяной воды. Унылая гостиная с её затхлым запахом и серыми обоями исчезла, словно дурной сон. Под ногами была мокрая мостовая, а не потёртый ковёр. Он стоял посреди незнакомой улицы, залитой дождём, который бил по щекам колкой изморозью.
Вокруг высились величественные здания в стиле ар-деко, словно сошедшие со страниц альбома о золотом веке архитектуры. Артур вспомнил, как читал о них: о строгих геометрических формах, о богатстве орнамента, о стремлении к роскоши и элегантности. Сейчас он видел это вживую, и это зрелище ошеломляло. По мокрой мостовой, словно старинные игрушки, проезжали автомобили 30-х годов – “Паккарды”, “Кадиллаки”, “Дюзенберги”, бликуя фарами в дождевых лужах.
Люди, одетые в элегантные костюмы и шляпы, спешили по своим делам, подгоняя друг друга фразами, словно взятыми из старого кино. “Поторопитесь, мистер Джонсон, билеты на “Мальтийского сокола” вот-вот закончатся!”. “Леди, ваш корсет восхитителен, но боюсь, вы опаздываете на встречу с мистером Капоне!”. Артур был в полнейшем замешательстве. Где он? Что произошло? Неужели он сошёл с ума? Или это какой-то безумный розыгрыш?
Но самое главное – где Эдит? Сердце бешено заколотилось, пропуская удары. Неужели он в бреду? Неужели эта “реальность” существует только в его сознании? Он боялся обернуться, боялся, что его худшие опасения подтвердятся.
Но он обернулся и увидел ее, стоящую рядом с ним, растерянно оглядывающуюся по сторонам. На ее лице, обычно испещрённом морщинами, словно карта прожитых лет, застыло выражение изумления и испуга. Морщины, конечно, были на месте, но выражение… Это было что-то новое, что-то давно забытое. Но самое удивительное – на ее голове не было ни следа от удара. Ни синяка, ни ссадины, ничего. Будто и не было той ужасной сцены в гостиной. Будто время повернулось вспять.