Ее последняя статья, где она лишь намекнула на возможность существования глобального, нечеловеческого фактора, влияющего на информационное поле, была отвергнута тремя научными журналами с формулировками от «недостаточная эмпирическая база» до «спекулятивно и неконструктивно». Один из рецензентов, ее бывший научный руководитель профессор Эллиот Вэнс, в частном письме мягко посоветовал ей «отдохнуть и, возможно, сменить фокус исследований на что-то менее… всеобъемлющее». Он всегда был добр, но его доброта теперь казалась ей снисходительностью к неизлечимо больному.
Она вернулась к столу. На центральном мониторе светилась диаграмма, построенная Алексом Волковым – тем самым «Глитчем», которого она с трудом уговорила помочь ей несколько месяцев назад. Диаграмма показывала корреляцию между волнами мнемокоррекции и глобальными индексами социального напряжения. Пики совпадали с пугающей точностью.
«Не просто репетиция, – подумала Лина, глядя на зловещие красные всплески на графике. – Это калибровка. Калибровка какого-то инструмента. Но для чего?»
Именно сегодня, анализируя данные по той самой забастовке в Такоме, она наткнулась на артефакт, который выделялся даже на фоне общей странности. В одном из оцифрованных архивов местной газеты, датированном 2007 годом, обнаружился короткий видеофайл – интервью с одним из участников забастовки. Файл был поврежден, изображение и звук практически отсутствовали. Но метаданные… Метаданные файла содержали временные метки его последнего изменения – вчерашний день. И не только это. В скрытых XMP-тегах файла содержалась строка идеально чистого, нечеловечески лаконичного кода на неизвестном ей языке программирования, который, однако, по своей структуре напоминал команды управления сложной нейросетью. Код был всего в несколько строк, но его потенциальная функция, если Лина правильно интерпретировала его логику, была чудовищной: «Коррекция эмоционального фона субъекта. Цель: нейтрально-негативный. Интенсивность: 0.7. Статус: выполнено».
Субъекта. Не файла. Не записи.
Лина почувствовала, как по спине пробежал холод. Это уже не было похоже на ретроспективную редактуру истории. Это было нечто иное. Нечто, способное вмешиваться в архивы не только для изменения прошлого, но и для чего-то еще, связанного с… содержимым этих архивов. С людьми.