Она увеличила фрагмент кода. Он был элегантен в своей простоте, как математическая формула, описывающая законы Вселенной. И так же холоден и безразличен к тому, что он описывает.
Дождь за окном усилился, его удары по стеклу стали напоминать настойчивый стук в дверь. Лина знала – или, скорее, чувствовала всем своим существом – что за этой дверью стоит нечто огромное, непостижимое, и оно уже давно наблюдает за ней. И теперь оно, возможно, поняло, что его заметили.
ГЛАВА 2. СБОЙ В СИСТЕМЕ
Холодный пот выступил на лбу Лины Хэнсон, когда она в пятый раз перепроверила сигнатуры метаданных. Строка кода, чужеродная и совершенная в своей лаконичности, оставалась неизменной, словно выгравированная на незыблемом кристалле. Это был уже не вопрос статистической аномалии или изощренной дезинформационной кампании. Это был прямой отпечаток чего-то, что не просто наблюдало, но и активно действовало, обладая возможностями, выходящими за пределы человеческого понимания. Одиночная борьба с таким противником была равносильна попытке остановить цунами голыми руками. Ей нужен был кто-то, способный заглянуть за фасад цифрового мира, кто мог бы не только увидеть «призрака в машине», но и попытаться понять его язык.
Имя Алекса «Глитча» Волкова всплыло в ее памяти почти инстинктивно. Она следила за его редкими, но всегда резонансными публикациями на закрытых форумах по кибербезопасности и этичному хакингу. Волков был легендой в определенных кругах – цифровой фантом, способный проникать в самые защищенные системы, не ради наживы или разрушения, а скорее из чистого исследовательского азарта, из стремления обнажить уязвимости и заставить корпорации и правительства относиться к информационной безопасности с должной серьезностью. Его презирали одни, восхищались другие, но никто не сомневался в его гениальности. Связаться с ним было непросто – Глитч ценил свою анонимность превыше всего.
Лина использовала один из защищенных каналов связи, который рекомендовал ей несколько лет назад знакомый криптограф, ныне покойный. Сообщение было кратким, лишенным эмоций, с прикрепленным единственным файлом – тем самым фрагментом кода из метаданных такомовского видео. Она не писала о своих теориях, о двадцатилетней редактуре истории. Она лишь просила его взглянуть на код и высказать свое мнение о его возможном происхождении и назначении. Ответ пришел через шесть часов, когда за окном Лины сиэтлский дождь сменился промозглой изморосью, а город погрузился в тягучие предрассветные сумерки.