Всю жизнь я встаю очень рано.
С точки зрения профессиональной деятельности эта особенность организма означает, что я появляюсь на работе одним из первых. И мне это нравится. Можно сразу заняться делами, что очень важно, поскольку все характерные для моей работы треволнения, неувязки и срывы обычно начинаются позже. Так что и в личном, и в профессиональном плане я самый настоящий жаворонок.
В тот день все было как обычно.
В семь утра я припарковался у здания Бирмингемского университета и, прихватив c пассажирского сиденья неизменный рюкзак, направился в отделение криминологии, где трудился почти четыре года. Чтобы попасть на рабочее место и провести благословенный час в тишине и покое до начала стандартной суеты, нужно было пройти через просторный рабочий зал и преодолеть один лестничный пролет. Поднявшись, я увидел на лестничной площадке Рика, читающего какую‑то записку на доске объявлений. Собственно говоря, в том, чтобы встретить того, кого я неплохо знал, не было ничего необычного, однако опыт работы в тюрьмах заставил меня заподозрить неладное. Показалось, будто Рик кого‑то подкарауливает, и, кроме того, не очень понятно, что он делает здесь в столь ранний утренний час.
– Привет, Рик! – сказал я, поравнявшись с ним.
Ответить он не удосужился.
Я пошел дальше, стараясь избавиться от подозрительности – мало ли, может, Рик просто не привык рано вставать. Решив не заморачиваться по этому поводу, я мысленно вернулся к предстоящему рабочему дню и горе́ отчетности, ожидающей меня на столе.
Внезапно меня с налета ударили по голове и очень умело уложили броском на пол.
– Что ты сказал? – вопрошал обидчик, яростно пиная меня ногами.
Время будто остановилось. В памяти осталось лишь одно – я был до смерти перепуган.
К счастью, нападение прекратилось так же резко и неожиданно, как началось, и я оказался один в опустевшем коридоре. Медленно поднявшись на ноги, я проверил, насколько сильно мне досталось, – как ни странно, не слишком, – после чего проковылял несколько метров до дверей кабинета.
Я положил рюкзак, который, похоже, принял на себя несколько предназначавшихся мне серьезных ударов, скинул пиджак и плюхнулся в кресло. Через пару минут я достаточно овладел собой, чтобы позвонить в службу безопасности.
С учетом, что большая часть профессиональной деятельности приходится на труд непосредственно в тюрьмах, до сих пор этот инцидент, что удивительно, был единственным (постучим по дереву) случаем применения ко мне грубой физической силы. Мало того, это единственный раз, когда моя жизнь оказалась, без всякого преувеличения, под угрозой.