Дуанси обращает внимание на белоснежные туфли, в которых до сих пор гуляет по чужому дому и ещё секунду размышляет, стоило ли ему разуться тоже. Отмахивается от странной мысли: ангелы следов не оставляют.
– Чай будешь? Или кофе? – Виолетта чуть оживает, наполняет свою душу блёстками радости и светом благодарности.
– Чай, для кофе уже поздновато, – гость неловко откликается из ванной, где тщательно намывает руки.
Дуанси следует за Виолеттой, как котёнок за мамой, не отставая ни на шаг. На кухне вдвоём по-прежнему не развернуться, тем более с его крыльями, но им почему-то удаётся. Снова открывается полка, пальцы упираются в сиротливый крафтовый пакет душистого чая. Отодвигают, вытаскивая новую упаковку. Фруктовую. Ему кажется, что в процессе заваривания какая-то ошибка, будто нужно засыпать сухие листья, а не кусочки высушенных поцелуев лета, непременно сыпать вдвоём, зачем-то толкаясь. Дуанси – ангел-стажёр, он в людях не разбирается, поэтому безмолвно пожимает плечами, складывает крылья, забиваясь на подоконник. Не то чтобы он мог помешать – люди прекрасно умеют проходить сквозь всё незримое. Проверять на себе не хочется.
– Как Наташа? – Виолетта вытаскивает на стол какую-то цветастую банку с конфетами, выставляет две смешные кружки, обещающие интригу «не факт, что здесь чаёк». Садится напротив.
– Да ничего, устаёт, конечно. Сама понимаешь, двойня кого хочешь с ума сведёт, ещё и это… – Гость морщится, заливая едва заваренный напиток в свою кружку.
– Тут и с собой наедине порой сил не находишь, чтобы дышать. Как вы справляетесь, просто не представляю.
– А как справляешься ты? – голос становится тихим, вкрадчивым. Умоляющим.
– Дим, не надо, – тихонько просит Виолетта, уставившись на узор деревянной столешницы. – Я в порядке. Лучше, чем когда он… исчез.
Тишина становится гнетущей, тоска – удушливой, сожаление – яростным. Дуанси мгновенно расправляет крыло, укладывает на тоненькое плечо, отбирает всё лишнее, заставляя маленькие капельки боли течь из серых глаз.
– Я стараюсь держаться, но… Его нет уже год, а я до сих пор не могу притронуться к вещам. Даже испорченный чай не выбросила, ведь мы пили этот треклятый цветочный чай в то утро. – Виолетта прячет свою боль в маленьких ладонях, пытается затолкать всю горечь обратно.
Дуанси забирает ручеёк эмоций и нервно подёргивает крылом. Дима вскакивает из-за стола, прижимает к себе Виолетту, нежно поглаживая растрёпанные чёрные косы.