Одинокое эхо ударов, отголоски команд и шум других схваток казались ему далёкими от его внутреннего мира. Он поднял взгляд, в котором смешались слёзы и решимость, и медленно произнёс про себя: "Каждое падение закаляет. Только тот, кто умеет проигрывать, сможет однажды стать настоящим воином". В этом признании внутренний голос пробудился, напоминая: истинная победа начинается с умения принять свою неидеальность.
Пауза длилась всего несколько секунд, но этих секунд было достаточно, чтобы окружающие вновь ощутили, как даже поражение вписывается в грандиозную картину обучения и становления. И в этот момент, когда стальной клинок истинного воображения уже готовился вновь разразиться, парень поднялся – и его падение превратилось в тихий, но решительный восход новой силы.
Атака нарастала. Вторая волна – в лоб, в плечо, в бок. Каждый миг – на грани. Каждый шаг – у края.
И тогда раздался голос с моста. Сухой. С иронией.
– Кто бы мог подумать, что мои дорогие ученики не смогут отличить банальный обман от настоящей тактики… – О, да вы почти не умрёте. Только изнутри. – Верран стоял, опершись на посох. – Ваша битва – как суп из костей. Вроде бы сытно, но что-то пусто на вкус. Где соль? Где перец? Где остальные ингредиенты!
Внезапно один из бойцов обороны выбегает из строя и резко бьёт копьём в сторону дыма. Мимо. Рене замеряет траекторию удара. "Они бьют на слух. Значит, мы сейчас можем…" Она кивает – и двое атакующих внезапно кидаются вперёд, прямо в копейный строй.
АРЕНА.
"Молодость рвётся к победе. Старость помнит: главное – не выиграть, а не потерять себя после боя."
– неизвестный, с верхнего яруса.
Мост, что тянулся через реку, был стар, изношен временем, но все еще величественен. Арена напоминала древний храм, скрывавший за своими каменными стенами эхо бессмертных битв. Каждое место здесь было наполнено тайнами, древними, как сама земля. Каждый шаг отдавался в этом пространстве едва уловимым скрипом, будто сама архитектура следила за каждым движением. Камни, из которых был возведён этот гигантский амфитеатр, давно забыли рев зрителей, но, казалось, продолжали хранить в себе воспоминания о тех славных днях. Даже сейчас, когда люди сюда почти не приходили, старые стены всё ещё звучали приглушённым эхом.
Вроде бы сама атмосфера затаила дыхание, как если бы место ждало того, что должно было произойти вновь. Колонны, чьи головы давно обрушились, всё равно тянулись ввысь, как уставшие старики, пытающиеся отыскать ответы в небе. В пустоте, оставшейся после давно ушедших зрителей, казалось, было не просто пространство. Оно будто не покидало место, как невидимый наблюдатель, сдерживая тот момент, когда всё, что было забыто, снова оживёт.