На трибунах, где когда-то сидели толпы зрителей, теперь мелькали лишь смутные тени. Эти силуэты, как привидения, казались теми самыми стражами, чье присутствие заполняло пространство. Здесь, между камнями и тенями, звучал шёпот, и каждый шаг в этом месте давал ощущение того, что время никогда не уходит, а продолжает тянуться, как длинная тень, меняющая форму.
В самом центре арены, где ожидалась бы пустота, магия сотворила иллюзию. Мост, невесомый и эфемерный, не поддавался законам времени. Он был не более чем проекцией чьей-то воли, но как-то странно, он становился частью арены, неотделимой, как дыхание. Сверху на него капал дождь – тихий и монотонный, как аккорд, который звучал сам по себе, но был полон смысла. В каждом его звуке слышался цикл жизни и смерти, что вечность проходит неуклонно, а ты лишь участник.
И в этот момент на этом зыбком мосту мелькали фигуры. Не столько бойцы, сколько тени, что отражали движущиеся картины сражений. Их движения – не торжество силы, а скорее танец с вечностью. В их бою не было победителей, и сам бой казался чем-то большим. Здесь каждый шаг и каждое движение вели не к победе или поражению, а к состоянию – состоянию осознания, что всё происходящее связано с этим древним, молчаливым местом, где время становится неистребимым.
На верхнем ярусе трибун, почти в тени разрушенной арки, Мастер Верран стоял, опираясь на посох. Рядом, будто из самой стены вынырнув, присел старик – седой, с лицом, испещрённым временем, как и сама арена.
Старик чуть подался вперёд, вытянул ноги – костлявые, в потертых сапогах – и выдохнул, будто арена сама выдавила из него этот вздох.
– Гляди, как рвутся, – хрипло произнёс он. – Каждый будто думает, что это – его первая и последняя битва. Будто смерть за поворотом, а не под учебным щитом.
Он усмехнулся, не злобно – с уважением, с усталостью.
– А может, и правда. Кто я, чтоб спорить с молодостью.
Верран молчал, наблюдая, как дождь танцует по камням. Его взгляд скользил – от гладкой плитки к зыбкому мосту, от капель к тем, кто стоял на нём.
– Для них – не игра. И не учеба. У некоторых это единственное место, где они что-то значат.
– Да, – кивнул старик. – И всё же… иногда мне кажется, что не мы глядим на бой. Это бой глядит на нас. Он запоминает, кто пришёл с пустыми глазами. А кто – с огнём. И уж кого помнить – он сам решит.