Когда Крук опубликовал свой новый роман «Смоделированный людьми Бог», он и не подозревал, что именно это произведение станет как самый большой триумф в его карьере, так и отправной точкой для настоящей личной войны с Колесниковым. Рецензии на книжных сайтах, наполненные лестными отзывами и агрессивной критикой, просочились в их чаты, словно вирус, поражая сердца и умы их последователей и друзей.
В тот день, когда Колесников написал на своей странице в социальных сетях сравнение, которое гремело, словно молния в ясном небе, он, вероятно, считал, что это всего лишь шутка. «Крук делает то, что умеет лучше всего – уводит читателя за собой в глубины банальности, с которых надежды на восход ввысь нет», – гласил его комментарий. Друзья, еще недавно создававшие вместе уникальные литературные произведения, теперь стали друг для друга изгоями.
Крук, прочитав этот пост, зарычал, поворачиваясь к своему ноутбуку. Он знал, что конфликт с Колесниковым вместе с очевидными язвами стал популярен на платформе. Однако запомнился один аргумент: «Димон, ты действительно считаешь, что твои книжные ходы могут соперничать со стеклянными коктейльными трубочками, которые ты угодливо прописываешь на страницах своих романов?»
«Стеклянные коктейльные трубочки?!» – хохотал в ответ Колесников, заполнив чат острыми комментариями, наводящими на размышления о мещанской натуре публикаций Крук. Чаша холода, казалось, переполнилась! Каждый раз, перед тем как нажать кнопку «Отправить», Крук взвешивал каждое слово. Он желал не просто выиграть, но и продемонстрировать всем, что на самом деле под капотом его «Галактической Тюрьмы Времени» скрыты глубины, которые не снились самому Колесникову.
Недоступная бездна личных обид и профессиональной зависти заполонила их диалог. Люди, разогретые остротами, начали делиться мемами: один читающий «Смоделированный людьми Бог» и запивающий бокалом вина; другой – Колесников, гордый, со своей книгой, пугающейся локального собеседника. Форма лицемерия в ту пору казалась смехотворной.
Скандал разрастался. Однажды, в наиболее бурную ночь, глаза Крук зловеще сверкали, когда он разразился во всей красе: «Димон, ты меня не знаешь. Ты в своем научном космосе, заблудился среди формул и звёзд. Подумай о том, что я всегда знал жизнь. Я, возможно, пишу о крайностях, но не забудь, кто дарует свет в мраке литературных теней!»