– Я изнемог от родины, Арт. Она до исступления политизирована и свернула на путь, чуждый моему сердцу. Меня томят мрачные предчувствия, Арт. Спустя дни считанные я покину эту землю. Здесь воздух стал тяжек для меня.
– Куда лежит твой путь? – осведомился я.
– В Гоа, – ответил он. – Квартира уже сдана в наем. Средств этих достанет на безбедное существование, ибо там все несравненно доступнее, а море и благодатный климат – щедрый дар судьбы. Раз в год, в летнюю пору дождей, я буду возвращаться сюда. Летом здесь отрадно: тишина, свежесть, вдали от городской сутолоки. А зимой эта узкая тропа, – он указал на гравийную дорогу, ведущую к дому, – скроется под снежным покровом, и дом окажется в полном затворничестве. Возможно, логично было бы приобрести снегоуборочную машину, но не вижу смысла. Все равно, мой удел – края вечного лета.
– Но как же твое нездоровье… Ведь тебе периодически требуется врачебная помощь.
– Я утратил веру в наших эскулапов: они немощны пред задачей верного диагноза. В любом случае. Раз в год я прибегаю к услугам немецкой клиники, где после углубленного обследования выносят вердикт и назначают лечение. Главное – безошибочный диагноз. Принимать лекарства и делать инъекции – не составляет труда, это возможно в любой части света.
– Ты ступаешь на зыбкую почву риска, Дим, – промолвил я.
– Оставь тревоги, Арт. Однажды мы явились в этот мир, однажды и покинем его – не более того.
II
Загородный дом Димы Ломтева являл собой воплощение сдержанной элегантности – особняк средних размеров, увенчанный мансардой, в скандинавском стиле, где двухэтажный объем дышал теплом и уютом минимализма. Сердцем фасада, в правом крыле, зиял огромный панорамный проем, взметнувшийся на два этажа, словно стремясь впустить в дом как можно больше северного света. Эта светоносная конструкция, шириной около семи и высотой почти пяти метров, объединяла стену, ведущую из гостиной на террасу, с окнами спален второго этажа, создавая ощущение легкости и простора. Внешний облик дома был выдержан в благородной палитре нейтральных тонов – белый и серый, словно отголоски зимнего неба. На первом этаже, в широком разливе пространства, гостиная и столовая сливались в единую зону, свободную от прихожей и перегородок, наверху же располагались три спальни, уединенные туалет и ванная комната. Интерьер дома был пронизан светом и воздухом, словно глоток свободы в суровых северных краях, где долгие ночи и зимы сменяют друг друга в бесконечной череде тоскливых дней, когда солнце – редкий и желанный гость. Мебель отличалась лаконичностью, избегая излишнего декора и суеты деталей, где форма не затмевала содержание, а лишь подчеркивала его глубину.