Майкин папа, как сказали бы сейчас, был фотографом от бога. Ему бы эта фраза точно не понравилась, поскольку в бога он не верил, да и не любил громких хвалебных слов. Он и сам, когда желал выразить восхищение кем-то или чем-то, говорил только: «Ну ты даешь!..» или «Вот это да!..» – и это была высшая оценка из папиных уст, и ради нее Майка была готова на что угодно… Так вот, папа фотографировал много, часто и с удовольствием. И, самое главное, у него это прекрасно получалось. Он умел ловить взгляд, передавать настроение, идеально выстраивал композицию кадра, играл со светом и тенями, тонко чувствуя любую фальшь. Увидит красоту какую-нибудь, иногда одному ему и заметную, и бежит, все бросив, за фотоаппаратом…В общем, талантливый был фотохудожник Майкин папа!.. Редакционный архив районной якутской газеты наполовину состоял из его снимков: он начинал в газете фотокорреспондентом, но даже когда стал ее главным редактором, фотографировать не бросил – ни для работы, ни дома. Это был, наверное, тот идеальный случай, когда хобби становится твоей работой!..
Как у любого уважающего себя советского фотографа (и уж тем более у профессионала!) у Владимира Марковича был целый арсенал: фотоаппараты – от «Смены» до «Никона», объективы, штативы, линзы, парочка увеличителей, бачки, ванночки и даже глянцеватель!.. Ведь раньше фотокарточка была не просто картинкой, а результатом долгих магических действий и довольно сложных манипуляций. И если ты сам в своей домашней лаборатории не проявлял пленку и не печатал фотографии – никакой ты не фотограф! Так, выпендрежник-любитель!.. Поэтому процесс печатания дома был священен во всех отношениях. Таинство происходило в ванной комнате, папа занимал ее на вечер выходного пару раз в месяц, заранее предупреждая домочадцев, чтоб в это время никому не приспичило постирать или помыться. На ванну устанавливалось что-то вроде сколоченной из досок и обитой сверху клеенкой столешницы размером с саму ванну – от стены до стены. И на получившийся длинный стол папа ставил увеличитель (огромный тяжелый агрегат, смысл действия которого Майка не понимала, да и не пыталась понять, будучи гуманитарием с рождения), ванночки (папа никогда не употреблял слово «кюветы») с проявителем, водой и закрепителем, а сбоку в дальнем углу – самый волшебный, по Майкиному мнению, атрибут, который и придавал всему процессу атмосферу таинства – красный фонарь!.. В темноте, при полной тишине и в красноватом свете, под дурманящие запахи химических реактивов папа творил чудеса.