Вечером дома он долго сидел перед монитором, перебирая фотографии лесов. Не потому что любил природу – он не был ни туристом, ни рыболовом. Его не тянуло к берёзам. Просто там не было людей. Там не кричали соседи, не визжали тормоза, не пугали ночные сирены.
Телефон завибрировал. Смс от отца: "Ты давно не звонил. Всё хорошо?"
Он не ответил. Просто положил телефон экраном вниз.
Потом, не раздеваясь, лёг на кровать. С потолка на него смотрела трещина, похожая на размах крыла. Он закрыл глаза.
И услышал, как этажом выше кто-то начал сверлить.
– Чёрт бы вас побрал… – прошептал он, и в этих словах было столько усталости, будто он пытался их выкрикнуть через толщу воды.
На следующее утро Никита проснулся с ощущением, будто всю ночь его кто-то таскал за ноги по бетону. Во сне был только гул – бесформенный, глухой, как будто город говорил с ним на языке, которого он не знал, но чувствовал спинным мозгом. Он даже не помнил, как заснул. Просто провалился в темноту, а теперь вот снова здесь – в квартире, где потолок всё ещё с трещиной, чайник всё ещё пищит как раненая птица, и будильник вновь пытается убить себя на тумбочке.
В метро он стоял втиснутый между двух мужиков, пахнущих потом и табаком. Один что-то смотрел в телефоне – видео с визжащими блогерами, второй играл в игру с яркими вспышками и звуками выстрелов. Никита попытался сосредоточиться на одной точке – трещине на стекле вагона, – но даже она будто дрожала в ритме этого омерзительного города.
В офисе было как обычно: запах дешёвого кофе, неработающий кондиционер, и коллеги, ставшие чем-то вроде мебели с голосами. Ему не хотелось никого видеть, не хотелось говорить. Он сел за свой стол и просто включил монитор. Серый свет осветил его лицо – тусклый, как уличные фонари после дождя.
Павел зашёл с чашкой кофе, бросил взгляд на него:
– Ты опять как зомби. Что, соседи сверлили ночью?
Никита не сразу понял, что ему говорят. Он даже не обернулся, просто кивнул.
– Может, ты попробуешь отпуск взять? – предложил Павел, присаживаясь на край соседнего стола. – Или сгоняй куда-нибудь. Серьёзно, ты выглядишь, как будто вот-вот полезешь на крышу и начнёшь оттуда кричать, что Бог умер.
– Бог умер, – сказал Никита глухо. – А я слишком устал, чтобы кричать.
Павел почесал затылок и тихо выдохнул: