Рядом стоял парень с наушниками. Музыка из них била прямо в уши окружающим – громкая, электронная, с бьющим битом, похожим на удары по гробовой крышке. Парень ритмично покачивал головой, будто всё происходящее не касалось его вовсе, и этот вагон, набитый усталыми тенями, – просто декорации в его видеоклипе.
Кашель, бит, гул вагона. И лица, лица – усталые, чужие, выцветшие, как вымытые фотографии. Никита закрыл глаза, но тьма за веками была ещё хуже. Он чувствовал, как всё это проникает внутрь: ритм, хрип, звук – всё чужое, всё липкое.
На четвёртой станции он резко встал. Люди вздрогнули, но никто не сказал ни слова. Он выскочил из вагона, будто из капкана. Двери захлопнулись за спиной с коротким пшиком, и поезд уехал, оставив тишину. Но тишина была не успокаивающая – она звенела.
Пустой перрон. Холодный свет. Сероватая плитка. Он стоял несколько секунд, не двигаясь, а потом медленно пошёл – вверх по лестнице, по коридору, наружу. Прочь.
Снаружи было холодно, но не зябко – этот холод был настоящим, честным. Ветер дул меж домов, поднимал пыль, проносил клочья рекламы. Никита пошёл пешком. Через несколько кварталов он уже не чувствовал ног, только тупую пульсацию в коленях. Машины проносились мимо. Ветер то и дело поднимал капюшон. Он не думал, просто шёл. Будто бы этот путь мог очистить его от города, как будто каждый шаг вымывал из него по капле грязи.
Он шёл час. Может, больше. В голове было пусто. Иногда он ловил себя на том, что просто бормочет: «Хватит… хватит…» – и даже не осознаёт, что говорит вслух.
Дом встретил его глухой тишиной. Даже соседи не шумели. Он прошёл в кухню, открыл холодильник, посмотрел внутрь – и тут же закрыл. Не было ни голода, ни вкуса, ни желания. Просто пустота. Как в метро. Как на улице. Как в нём самом.
Он разделся, не включая свет. Лёг на кровать, глядя в темноту.
И в этой тишине, на границе между сном и бодрствованием, он подумал: «Я больше не могу. Мне нужно вырваться. Куда угодно. Главное – далеко…»
И впервые за долгое время его мысли не разбились о бетон. Впервые – они полетели.
Он вскочил с дивана, как будто внутри что-то щёлкнуло – словно пружина, давно сжатая до предела, внезапно сорвалась с креплений. Темнота в комнате дышала на него тяжёлым, чужим воздухом. Сердце колотилось, как у загнанного зверя. Его пальцы сами потянулись к ноутбуку, он открыл его с такой решимостью, будто собирался открыть портал в другой мир.