для нас же произрастают плоды земные.
Беседы Тимофея Огородника с учениками
Не заладилось с самого начала. Паскаль отчего-то надел подрясник швами наружу, а сандалии не на ту ногу. Ковылял как попало, наступал на подол, не знал, как подвернуть рукава. Поймав строгий взгляд Тихония, Паскаль виновато развёл лапами.
Путь к монастырскому огороду пролегал мимо посёлка. Здесь обитали мыши, не столь усердные в истинной вере. В картонных лачугах громыхали горшками, ревел младенец и кто-то гнусно храпел. Тихоний поморщился. Про таких сказано: трезвитесь, бодрствуйте, поелику противник ваш диавол ходит, как рыкающий кот, ища, кого бы проглотить. Куда там! Уж полдень, а ленный забавляет нечистого…
Паскаль с любопытством разглядывал чумазых детей, игравших камушками и веточками близ родных порогов. Неосторожного путника караулила верёвка, натянутая поперёк улицы. Пожилая мышь развешивала постиранное бельё. Тихоний попенял ей за препятствие ходу, но старушка оказалась не робкого десятка. Она заявила, что монах, чай, не барин, и Бог ему дал четыре лапы, чтоб обойти преграду. Не переломится!
Заурядный посёлок, если б не высоченная стена кустарника. Она тянулась влево и вправо, окаймляя мир. Куда ни посмотри – везде перекрученные стебли, мясистые ярко-зелёные листья с пильчатыми краями, а уж иголки чрезвычайные – вмиг спустят шкуру!
Вдруг Паскаль заметил, что колючки покачнулись, просунулась мышиная мордочка и тут же скрылась из виду.
– Кто это там?!
– Там-то… – Тихоний закряхтел от неловкости. – Да всякие, ах, не обращай внимания.
И монах решительно зашагал, давая знать, что не намерен пускаться в объяснения. Они остановились у низенького заборчика кругом огорода.
На грядках покачивались лечебные бессмертник, чистотел, валериана. Часть урожая попадала на стол: укроп, мята, базилик и петрушка. Другая часть помогала болящим. Подле ограды Тихоний устроил ящик для садового инструмента.
Он выдал Паскалю тяпку и наказал поправить оплывшие грядки. Снег, уходя, размыл землю. Сам же отправился рубить укроп – на стволе уже выросли молоденькие веточки. Когда Тихоний намахался топором, Паскаль спросил:
– Почему Агнесса назвала вашу обитель Ковчегом?
Тихоний затрепетал: наконец-то! И растерялся: доселе не проповедовал, лишь жадно впитывал речи преподобной матери. К сердцу пришлось: «Лучше три слова умом своим в наставление молвить, нежели многословием чужим утомить разум». И Тихоний решил объяснить Паскалю так, как сумеет, а Бог поведёт его.