– Ты видишь то же, что и я? Мне не мерещится, отец? – в глазах младшенького горела знакомая искра, и Акрам вздохнул, узнавая себя в юности.
– Нет, я тоже вижу покрытого воском человека. И не понимаю, кто совершил такое над мертвецом. Кто бы это ни был, он изверг и обречен гореть в аду после смерти… – Старый караванщик ткнул восковую мумию носком туфли и развел руками. – Что ж, мы можем сделать только одно – похоронить бедолагу со всеми молитвами, отпустив наконец его душу туда, где ей будет хорошо и спокойно.
Джавад его почти не слушал. Он вдруг ринулся к воде, зачерпнул ее горстью, вернулся к трупу и обрызгал его по направлению от головы к коленям.
– Что ты де… – Акрам прикусил язык на полуслове, потому что увидел нечто немыслимое.
Как и Джавад. И остальные путники, сразу призвавшие Аллаха и пророка его Мухаммеда, да славится имя его в веках.
Бледно-желтая блестящая корочка на мертвеце стала трескаться. Как раз по линии, проведенной водяными брызгами. Джавад издал восторженный вопль дикаря и, сорвав с головы тюбетейку, зачерпнул ею уже много влаги. А после, не целясь, облил мумию сверху и снизу.
Акраму стало нехорошо. Труп быстро терял покровы: обнажилось белое, покрытое странными черными узорами мужское лицо, затем макушка без признаков волос, шея, как у быка, плечи, вполне ей соответствующие, стан, ноги… Когда покойный весь явился миру, и старик, и его сын дружно охнули.
Кем бы ни был этот страдалец, он не принадлежал к роду человеческому. По двум причинам: у него отсутствовали как пупок, так и половые органы.
– Отец, – Джавад перешел на благоговейный шепот. – А вдруг это ангел небесный, посланный нам во испытание?
Облизав пересохшие губы, Акрам попытался озвучить мысль о совершеннейшей нелепости сыновнего предположения, но не успел.
Глаза покойника – огромные, сплошь черные, без зрачка и радужки – медленно распахнулись. Грудь приподнялась в глубоком вдохе. И, словно издеваясь над ошеломленными свидетелями чуда, где-то высоко, в кроне проклятой акации, запел редкий в здешних местах гость – соловей.
Когда караван добрался до Коршунова оазиса, была уже ночь.
Стало гораздо холоднее, и люди Акрама бросились разжигать костры из припасенного в дорогу хвороста и в изобилии тут валявшегося кизяка. Гассан, оказавшийся по воле отца временным главой каравана, руководил всеми хлопотами и то и дело косился на новоявленного спутника, сразу же прозванного Черным ангелом.