Он вспомнил, как недавно прочитал у Колриджа: «Что если вы заснули и увидели сон, и что если в этом сне вы полетели на небеса и там сорвали прекрасный неземной цветок, а когда проснулись, этот цветок был у вас в руке? Что тогда?». В то время эта фраза вызвала в нем совсем другие чувства: он усмехнулся и сказал: «Бред какой-то, но с точки зрения литературы – красиво, конечно». Почему же сейчас его так поразила эта мысль? Что случилось такого необычного за одну ночь? Ничего. Зазвонил будильник, и он открыл глаза, и больше не закрывал их, как ему казалось. Конечно это так, иначе не приходили бы подобные мысли, потому что во сне я не думаю, – говорил он, будто убеждал в этом самого себя. Но все происходило только в его голове, а весь он уже находился под плещущими потоками, стремительно падающими из душа на его тело и обнимающими своим теплом. Он стоял под струями, как под струнами, играющими на его коже мелодию воды. Это ласковое прикосновение полностью пробуждало ото сна. И заряжало той энергией, в которой была сила природы, заключенная в металлические трубы, как будто в органные, резонирующие на доступной им высоте, когда через них проходит сжатый воздух, называемый музыкантами ветром. И эта льющаяся музыка вырывалась из своего заключения каждый раз, когда он поворачивал кран. Он бы мог стоять так очень долго, обтекаемый ею со всех сторон, впитывающий ее посредством своих пор, находящихся не только на коже, но и глубже – там, где брало начало течение всей его жизни, растекаясь по тонким ручейкам вен и кровеносных сосудов, по нервным окончаниям, позволяющим ему чувствовать все, что происходит в нем, с ним и за очерченными пределами его тела. Однако внутреннее ощущение времени торопило его двигаться по жизни в определенном ритме, из которого выйти было невозможно, будто в нем была заложена некая программа, созданная самой природой еще при его рождении. Так ему казалось, и он не знал, откуда возникло подобное понимание. Кирилл повернул кран в обратную сторону, и все вернулось в прежнее состояние: поток исчез, оставляя лишь капли на коже, и то на короткое время, пока их не стерли махровым полотенцем одним махом. Затем он прошел на кухню, энергичными движениями вытирая на ходу волосы, одновременно высушивая их. В общем: всё было, как всегда, пока пространство ограничивалось его квартирой. Но во дворе начинался «о дивный новый мир»