Путник почувствовал лёгкий холодок вдоль позвоночника. Это был не страх, а что-то более тонкое. Он стоял у входа и не двигался. Дом был на столько родным, что это немного пугало. Привычное всегда выглядит безопасным, именно поэтому оно умеет держать больше, чем страх. Он провёл рукой по дверному косяку и ощутил дрожь в пальцах. Словно сам воздух здесь был до боли знакомым. Он закрыл глаза и вдруг ясно увидел себя, встающего утром в одно и то же время, произносящего одинаковые фразы, откладывающего важные дела, потому что так привык. Сердце сжалось, тело напряглось и он услышал внутренний голос:
– Ты точно хочешь снова это видеть?
Он сделал осторожный, осознанный шаг и вошёл.
Внутри его встретила спокойная, почти сонная симметрия. Полки, которые тянулись ровными линиями, как застывший конвейер с одинаковыми чашками, ключами и записными книжками. Всё здесь выстроилось в безупречный порядок, будто сам дом боялся случайной искры хаоса. Часы на стене отбивали секунды так ровно, что их тиканье сливалось с биение его сердца, словно его внутренний механизм подстраивался под внешний метроном.
У дальней стены стояла лестница с идеальной геометрией ступеней. Она манила не высотой, а обещанием предсказуемости, каждая ступень в точности походила на предыдущую. Тёплый абажур под потолком разливал мягкое, янтарное сияние, похожее на колыбельную для сознания: «Не думай, не чувствуй, будь как вчера».
Он едва коснулся пола и лакированная доска, словно живая, выдохнула в ответ струю тёплого воздуха. В тот же миг лампа над головой подмигнула золотистым светом, приветствуя нового гостя, и манящий шёпот окружил Путника словами:
– Здесь всё знакомо, здесь пишут истории по вчерашним черновикам. Готов ли ты опять сыграть выученную роль?
Сделав второй шаг, он услышал из под арочного проёма , тонкий, режущий воздух звонок. Тот школьный сигнал, которому было под силу разломить Вселенную на шум и молчание. Звон ударился о стены и острейшая вспышка прожгла память: длинный коридор, запах мокрого мела, куча растрёпанных тетрадей. С тех пор у него выработалась привычка жить от звонка до звонка.
С третьим шагом под самой крышей, тонкой дымкой поползла монотонная мелодия. Она ласкала слух, как будильник по утрам, который повторяется годами, больше не для пробуждения, а для повиновения.