Слова Бати обрушивались на Михаила Семёновича словно град. Он привык к миру, где можно было выйти из дома с одним телефоном и жить припеваючи. А тут… тут ему объясняли правила игры, которых он не понимал.
– Но… как же так? – Михаил Семёнович чувствовал, как паника подступает к горлу. – Я же инженер. У меня есть… навыки. Я могу починить что-нибудь, настроить. В конце концов, я разбираюсь в компьютерах!
Батя снова хмыкнул, на этот раз с явной насмешкой.
– Компьютеры? Ты это бабкам на лавочке рассказывай. Какой компьютер? Тут у половины населения радио еле ловит, да и то на трёх гвоздях держится. Максимум, что ты тут починишь, это старый телевизор, да и то, если паяльник найдёшь. А навыки… Ну, покажи свои навыки. Авось, не пропадешь. Знаешь, как говорят, «голь на выдумки хитра»!
Он встал, подошёл к старому, скрипучему буфету и достал из него нечто, завернутое в газету. Развернув, Батя торжествующе выставил на показ старую, сломанную настольную лампу, у которой была перебита проводка и отвалился плафон.
– Вот, Мишаня. Твой первый тест-драйв. Лампа не горит. А свет в хате, сам понимаешь, нужен. Вот починишь, тогда и посмотрим, какой ты инженер. А нет… ну, значит, будем думать дальше. А пока – «без базара» сиди и чай пей.
Михаил Семёнович посмотрел на лампу, затем на свои изящные руки, привыкшие к клавиатуре и точным приборам. В его время он бы просто заказал новую лампу или вызвал мастера через приложение. А здесь… Здесь ему предстояло пройти крещение реальностью. И он вдруг понял: его "путешествие к Цою" только начиналось, и оно будет куда более захватывающим, чем он мог себе представить. И, судя по всему, без инструкций.
Глава 3
Михаил Семёнович уставился на лампу. Нет, не так. Он сверлил ее взглядом. Это была не просто сломанная лампа. Это был портал. Портал, который отделял его от… от возможности помыться, поесть и, быть может, когда-нибудь вернуться домой. Или хотя бы попасть на концерт.
– Ну чего застыл, Мишаня? – голос Бати вырвал его из оцепенения. – Думаешь, она сама себя починит? Тут, знаешь ли, «на халяву» только ветер гуляет.
Михаил Семёнович глубоко вздохнул. В своей лаборатории он мог бы подсоединить лампу к осциллографу, прогнать импульсы, выявить обрыв в микросекундах. А здесь? Здесь у него были только руки, глаза и здравый смысл. И нездоровый страх перед тем, что Батя примет его за совсем уж пропащего.