Ветер шептал за неплотно закрытым окном, разбивая ночную тишину и вызывая воспоминания о детстве – о залитом солнцем дворе, где он рисовал мелом на асфальте, пока мать не звала его домой на суп. Суп был невкусным, но в те дни мир казался полным красок. Теперь его пугали и суп, и краски – страх разочаровать снова был слишком велик.
В углу комнаты сиротливо стоял мольберт, покрытый слоем пыли. Когда-то он символизировал свободу и самовыражение, а теперь лишь напоминал о неосуществлённых мечтах. Рядом на полу лежали альбомы с эскизами – зарисовки архитектурных шедевров, фантастических пейзажей и портретов, которые никогда не увидят свет. Мольберт и альбомы молчаливо кричали: "Начни! Попробуй!" Но голос разума тихо отзывался: "Не смей. Нужно платить за квартиру."
На полке стояли книги по живописи – от анатомии для художников до биографий великих мастеров. Их страницы оставались нетронутыми, хотя когда-то он зачитывался ими до дыр. Теперь чтение казалось бессмысленной тратой времени. Лучше бы изучил новый отчёт.
Оливер осознал, что бессонница – это и шанс, и проклятие. Шанс вернуться к забытому "я", но и проклятие – столкнуться с правдой, что он уже давно предал свою мечту. Он боялся этой правды, как ребенок боится темноты, но темнота при этом манила его своими тайнами.
Он прекрасно понимал, что жизненные узлы можно распутать, но иногда проще делать вид, что их не существует. Впервые за долгое время он почувствовал, как его тянет к мольберту, но тут же остановил себя. Рисование не принесёт денег, а долги сами себя не оплатят.
В эту ночь он попытался медитировать, но вместо умиротворения его накрыла волна воспоминаний – о тех днях, когда он был счастлив, держа в руках кисть, а не офисную ручку. О тех днях, когда верил в свой талант, а не в свою никчемность.
Оливер начал оправдывать свой выбор. "Я сделал это ради стабильности," – твердил он себе. "Я не мог рисковать." Но внутренний голос тихо шептал: "Ты просто испугался."
Поздняя ночь обнажила перед ним истинную сущность – творческую, страстную, но загнанную в клетку страха. Он чувствовал одновременно трепет и ужас. Даже в темноте можно найти свет, но что, если этот свет ослепит его?
Когда Оливер, наконец, позволил себе отпустить дневные заботы, он почувствовал, как сон медленно приходит. Но прежде чем погрузиться в сон, он осознал кое-что важное. Бессонница – бич многих, но каждый должен найти силы противостоять ей. Никто не сможет успокоить его мысли, кроме него самого. Никто не разгонит его страхи, кроме его воли. Смелость – не отсутствие страха, а способность смотреть ему в лицо, даже если он не отступит. И даже если он так и не заснёт этой ночью, он примет свою бессонницу и те проблемы, что её породили.