Он фыркнул, но уже на второй странице, когда Алина начала читать вслух, смех сменился тишиной. Её голос был неровным, будто шероховатым от долгого молчания, но в интонациях пряталась игра: для Гермионы она задирала подбородок, для Хагрида опускала тембр до хрипотцы. Сергей закрыл глаза, представляя не замок Хогвартс, а её пальцы, вьющиеся вокруг обложки, как корни старого дерева.
-–
Фотокамера лежала на столе между ними, как разведчик на нейтральной полосе. Алина вертела в руках объектив, оставляя отпечатки на стекле.
– Итак, профессор, – она щурилась в видоискатель, направляя его на его коляску. – Как сделать так, чтобы эта штуковина не выглядела в кадре как… ну, знаешь.
– Как инопланетный артефакт? – Сергей поправил штатив, закрепленный на подлокотнике. – Во-первых, свет. Тени от колёс могут стать ритмом кадра. Во-вторых… – Он нажал на спуск, и вспышка ослепила её. – Не бойся, что всё идеально. Иногда дрожь – это почерк.
Она рассмотрела снимок: её силуэт, размытый в движении, пятна солнца на стене, напоминающие созвездия. – Похоже на то, как я утром ищу очки.
– Это и есть жизнь, Аля. Не постер для клиники. – Он протянул ей камеру, их пальцы едва соприкоснулись. – Попробуй снять то, чего не видно.
Она повернулась к окну, где дождь начинал выстукивать морзянку по стеклу. – Например?
– То, как пахнет мокрая земля после грозы. Или… – он замолчал, глядя, как её волосы колышутся в такт дыханию, – как звучит тишина между двумя людьми.
-–
К четвертой встрече библиотека превратилась в их крепость. Алина принесла плед с оленями, который пах корицей, и гитару с оторванной струной.
– Это вместо аудиокниги, – она бренчала по струнам, подбирая аккорды к «Балладе о прокуренном вагоне». – Предупреждаю, мой репертуар состоит из песен, которые поют под дождём.
Сергей листал её альбом с фотографиями: снимки треснутых ступеней центра, отражение луны в лужёной кружке, его собственные руки, сжатые в кулаки на коленях.
– Зачем ты снимаешь это? – спросил он, показывая на фото, где тень от коляски переплеталась с решёткой окна.
– Потому что это правда, – она положила гитару на пол. – А ещё потому, что ты научил меня видеть красоту в неустойчивости.
Они молчали, слушая, как за стеной метроном отсчитывает секунды чьей-то ЛФК. Сергей потянулся за чашкой, и Алина, не спрашивая, пододвинула её ближе.