Утро встретило его серой дымкой и чувством тяжелой, давящей усталости. Солнце ещё не пробилось сквозь облака, и мир казался ещё более унылым, чем накануне. Сергей методично исследовал квартиру. Нашел на кухне консервы, что-то съедобное, но безвкусное. Вода из-под крана текла тонкой струйкой – каким-то чудом водопровод ещё функционировал.
В спальне он наткнулся на прикроватную тумбочку. На ней, среди застывших мелочей повседневности – стакана с водой, флакона с таблетками, раскрытой книги, – лежала фотография. На ней улыбалась молодая женщина, держа на руках маленькую девочку. Обе смеялись, глядя в камеру, а за ними – размытый фон, похожий на какой-то парк.
Образ Ольги мгновенно вспыхнул в его памяти. Её смех, то, как она щурилась на солнце, её привычка заправлять волосы за ухо. Они познакомились случайно, на одном из курсов по выживанию, куда его, военного до мозга костей, отправили "для разнообразия". Она была инструктором по первой помощи, её руки были сильными и нежными одновременно. Он до сих пор помнил запах её волос – смеси весеннего дождя и чего-то сладкого, цитрусового. Их отношения были… сложными. Он, вечно отстраненный, живущий по уставу. Она – живая, эмоциональная, требующая участия. Они так и не смогли найти компромисс. Последний их разговор закончился ссорой, после которой он ушел на миссию.
Сергей опустил фотографию. Её лицо было чётким, почти осязаемым, в отличие от размытого фона парка, который теперь был просто фоном, как и всё остальное в его жизни.
«Ольга», – прошептал он, и его голос потерялся в тишине. Эта фотография, найденная в чужом доме, вдруг стала невыносимо личной. Она напомнила ему не только об Ольге, но и о той жизни, которую он оставил на Земле. Жизни, которая теперь была лишь воспоминанием.
Он продолжил осмотр квартиры. В ванной – зубные щетки, тюбики пасты, открытое мыло. Словно люди собирались почистить зубы вечером, но так и не успели. В гостиной – разбросанные журналы, пульт от телевизора на диване, плед, сползший на пол. Призраки повседневности. Они были повсюду, и каждый из них шептал о внезапности, о нелогичности произошедшего.
Сергей ощутил укол ярости. Ярости на неизвестность, на собственную беспомощность, на этот мир, который просто взял и исчез. Он отшвырнул пульт. Тот с глухим стуком ударился о стену. Звук был слишком громким в этой мёртвой тишине. И почти сразу, как отклик, он услышал шорох. Еле слышный, но отчётливый, будто кто-то задел что-то в соседней комнате.