Лорик опустился на одно колено. Мальчик не отпрянул, не испугался. Только тихо протянул ему птичку. Ту самую – с заводной пружиной. Металлическая, чуть ржавая. Она была невозможна. Запрещена. Все механические устройства ниже стандарта K3 были удалены из быта более ста лет назад.
Лорик принял игрушку. Она была тяжёлая. Тёплая. Живая.
– Он сделал её сам, – сказала Эйли. – Из мусора. Без схем. Без моделей. Просто… вспомнил.
Лорик осторожно завёл пружину. Птичка щёлкнула, затрещала – и пошла. По полу. Неловко. Дрожащими шагами. Как память.
Они смотрели, как она движется, и никто не улыбался. Это было не весело. Это было – больно. Больно и свято. Как когда встречаешь себя – до падения.
И тогда капсула Лорика, оставшаяся у входа, взорвалась беззвучным импульсом.
Не пламенем. Светом.
Воздух дрогнул. Пол под ногами слабо качнулся. Электричество мигнуло. Мгновение – и всё снова стало как прежде. Только на мгновение. Но этого было достаточно.
Эйли уже стояла. Ион прижался к стене.
– Это была метка, – сказала она. – Не уничтожение. Обозначение. Нас заметили.
– Кто?
– Центральный наблюдатель. Субъект не-человек. Око Системы.
– Сигма?
– Нет, – покачала она головой. – Сигма не наблюдает. Он ждёт. Это другое. Это Глаз. Искусственная сущность, родившаяся после Переписывания. Она стерилизует память. Выявляет отклонения. Очищает… не от угроз, а от сомнений.
– Она знает о нас?
– Пока – только чувствует. Но теперь мы оставили след. Значит, у нас есть два часа. Не больше. Потом пойдут корректоры.
Лорик поднялся. Глянул на Иона – тот уже был готов. Ни паники. Ни слёз. Он просто держал в руках птичку, как будто это была карта. Или сердце.
– У нас есть маршрут?
– Есть… один. Но ты его не одобришь.
– Почему?
Эйли посмотрела прямо. Спокойно.
– Потому что он ведёт к Человеку, который всё это начал.
– Кто это?
– Ты его знал. Когда был другим. Его имя – Раэль.
Лорик замер.
Раэль. Имя дрогнуло внутри него, как эхо, от которого не скрыться. И он понял: маршрут действительно один. Потому что от прошлого не убежать. А оно – всё ещё здесь.
Их было трое. Но теперь началась Охота.