Но Лира помнила о хранителе. Старый Каспиан проводил свои дни в самой дальней, пыльной части архива, окруженный реликвиями прошлых эпох и свитками, которые мало кто осмеливался читать. Говорили, он знал больше, чем положено, и видел то, чего не видели другие.
Лира нашла его среди высоких стеллажей из окаменевшего дерева. Каспиан, с его изъеденным временем хвостом и мудрыми, но печальными глазами, казалось, был частью самой истории, которую хранил.
*«Принцесса?»* – его мысль коснулась ее сознания, мягкая, как старое течение. *«Ты ищешь то, что спрятано?»*
Лира не стала притворяться. *«Хранитель, ты говорил о русалках, что выходили на сушу. Это правда? И какова была цена?»*
Каспиан долго молчал, его взгляд устремился куда-то за пределы архива, за пределы Аквариса. *«Правда, принцесса. Древняя, почти забытая правда. До Запрета, до Проклятия… были те, кто верил, что два мира могут… понять друг друга. Но их истории стали предупреждением.»*
Он начал рассказывать, негромко, мысленным шепотом, перелистывая страницы невидимой книги памяти. Рассказы были обрывочны, словно осколки разбитого зеркала. Он говорил о людях, которые "ходили по тверди, не ныряя", которые "ловили солнце в свои жилища", которые создавали "звуки, что рвали безмолвие и наполняли душу неведомым". Он говорил о их странных обычаях, о их хрупкости и о их силе – силе, не связанной с магией воды.
Но он также говорил и о тьме в их мире. О войнах, жестокости, жадности. О том, как они загрязняли море и истребляли его обитателей. О Проклятии, которое, по одной из версий, было не карой, а… защитой. Барьером, установленным самой природой или древними силами, чтобы два столь разных мира не уничтожили друг друга.
*«А цена?»* – напомнила Лира, чувствуя, как сердце бьется быстрее
Каспиан вздохнул. *«Цена… она разная в разных легендах, принцесса. В одной – голос. Русалка обретала ноги, но теряла способность говорить в мире людей и петь в мире русалок. В другой – память. Она забывала свое прошлое, свой дом. В третьей – сама суть. Она становилась уязвимой, зависимой от воды, не до конца принадлежащей ни одному из миров. Но всегда это была потеря чего-то неотъемлемого. Чего-то, что делало ее… русалкой.»*
Он посмотрел на Лиру своими древними глазами. *«И всегда… всегда в конце приходило либо разочарование, либо трагедия. Миры слишком разные, принцесса. Море и земля не смешиваются без последствий.»*