В тот момент, когда монтировщики не могли сказать и слова, Альф расхаживал вокруг да около и жаловался на спину. Он повис на башне с софитами, немного подрыгал ногами и подтянулся около пятнадцати раз. Лёлик, потеряв дар речи, снял Альфа с перекладины, схватил его за шиворот и куда-то поволок. Заподозрив неладное, завмонт побежал спасать Альфа, а после отпаивал его валерьянкой, Лёлик сокрушался, обходя стороной слова из орфоэпического словаря.
В этот драматичный момент на сцене появился Михалыч, он еле стоял на ногах.
– Ты же сказал, что пойдёшь за беляшом? – удивилась заведующая.
– Беляшика не было, – ответил он, поправив очки, – я мороженца покушал.
Гений художника превзошёл все наши ожидания. Конструкция, если её вообще можно назвать декорацией, представляла собой подобие строительных лесов пятнадцатиметровой высоты. В театре готовилась грандиозная постановка оперы Гектора Берлиоза «Троянцы».
Это романтическое произведение, словно Эверест, пыталось покорить множество режиссёров, но ввиду того что продолжительность оперы составляла более пяти часов, не всем это удавалось. Режиссёр нашего театра, очевидно, предположив, что зрители уже запаслись подгузниками, поверил в то, что именно он сможет покорить недосягаемую вершину.
Не знаю, как «Троянцы» завоёвывали мировые подмостки? В нашем случае реакция неподготовленных зрителей напоминала отрывок из фильма «Человек с бульвара капуцинов»: два оскорбления в один день – это слишком многовато. Мало того, что эту штуку повесили на стену, нас ещё заставляют смотреть на неё!
Здесь нужно сделать небольшое отступление, чтобы рассказать об устройстве сцены. Пол называется планшетом. Под ним в нашем театре был трёхметровый трюм для хранения декораций и всякого барахла осветителей. Толщина планшета составляла не более десяти сантиметров бруса, плотно уложенного в ряд на швеллеры, пропущенные через бетонные опоры.
Замысел спектакля был идеален. На трёх первых этажах лесов должны были петь артисты хора, а на двух последних, очевидно, расшатывать леса балет. Ни один режиссёр и ни один художник никогда не советуются с монтировщиками. Напротив, придумают что-нибудь этакое, не соответствующее законам физики, и бегают потом озадаченные по сцене: «А давайте так лучше, если вот это переместить туда…».