И так далее. Беседы продолжались обычно довольно долго. Меня удивляло чаще всего то, как Джим, дожив уже до своих преклонных лет, умудрялся говорить Пунделю такие грубые слова, как «баран», ну и дальше вы ещё сами слышали, как он, будучи уже даже глубоким стариком, не научился считывать эмоции других собак.
Но что для меня было самое странное в этом споре, так это то, что я просто понять не мог, как Пундель и Джим, говоря о собачих вождях и «прямоходящих», даже ноточки аромата и не имели о существовании в этой жизни ещё каких-либо других сфер. Тогда как сферы эти на протяжении многих и долгих лет буквально росли и вызревали, струились своими дарами прямо у них под носом. Я веду речь о глазных сферах Челки. Со временем, я стал замечать, что они обладают для меня каким-то особенным притягательным воздействием.
Я заметил, что они похожи на чёрные оливки, которые иногда кладут в мясной салат. Они вмещают уменьшенную версию Вселенной и пятнистого неба, особенно если их не загораживать и посмотреть со стороны.
…
Конечно, и меня и Челку эти двое вечно пытались вовлечь в свои посиделки. То и дело Джим или Пундель говорили мне:
–Ну ты-то, Качалов, гавкни ему!
–Да, санок, выпусти хоть один гормон. Объясни этому дереву!
Но как-то не знаю… Ни то, чтобы у меня не было своего мнения. Я просто не очень хотел его источать. Я точно знал, что дяде Джиму надо было быть полегче в оборотах с Пунделем. И просто сказать ему, что он не может понять союза вожаков с «длинными», потому что сам он вожаком никогда не был. Собственного говоря, как и сам дядя. Для того, чтобы понять вожака, надо стать вожаком. И как только запах этой мысли до меня дошёл, меня осинило: никакой разницы между вожаком и зверем из стада нет. Это один и тот же зверь, но вся магия совершается в тот момент, когда он проходит инициацию. То есть само положение и преображает его. Условно пахнув, можно сказать, что если бы вождем нашего округа был не Белый Клык, а Пундель, то это был бы уже не Пундель. Это был бы кто-то другой. Само положение даже Пунделю смогло бы придать какой-то престиж, поставить его на две задние лапы. И наоборот, будь Белый Клык на месте моего Пунделя – это был бы уже не Белый Клык. А какой-нибудь Волосатый Глаз. Даже он бы испортился и сдал позиции. Но только – как Белый Клык, в то время как Пундель он и в Африке будет Пунделем. И та магия, что соувершает это преображение, называется ответственностью. Она и из Пунделя слепит какого-никакого, но Короля Льва. А из Белого Клыка тем более.