– Садитесь на трон, ваше величество, – прошипела Ольга, указывая резким жестом на массивное кресло из чёрного дерева. Его спинку венчал двуглавый орёл с рубиновыми глазами – они сверкали, словно пропитанные кровью.
Я прошёл сквозь толпу, чувствуя, как взгляды впиваются в спину: одни – с ненавистью, другие – с жалостью, третьи – с расчётом. Трон встретил ледяным прикусом – металлические шляпки болтов под обивкой впились в тело, напоминая, кому теперь принадлежит эта власть.
– Корону! – рявкнул Рыльский, и священник в багровых ризах, похожий на оживший труп, поднял диадему с алмазами. Камни блестели тускло, будто выцветшие от дождя.
– Николай Третий Соболев, волей бога и кровью предков… – голос патриарха гудел, как набат, но слова тонули в грохоте моего пульса.
Я не слушал. Вместо этого смотрел на Ольгу. Она уже примеривала корону регента – тонкие пальцы скользили по золотым шипам, а губы шептали что-то, заставляя рубин на брошке вспыхивать алым.
– …да здравствует император! – грянул зал.
– Да здравствует! – подхватили дворяне, но в их голосах звучала фальшь, как в театральной постановке.
И тут из толпы выступил мужчина в зелёном камзоле, расшитом волчьими пастями. Его лицо пылало яростью, а рука сжимала свиток с печатями.
– Не потерплю, чтобы Меньшикова правила! – он вскинул свиток, и пергамент развернулся с шелестом крыльев нетопыря. – Вот доказательства её грязных интриг! Она ведьма! Её семья…
Рыльский молнией метнулся к протестующему и взмахнул мечом. Быстро. Тихо. Лезвие сверкнуло, разрезая воздух с шипением раскалённого железа.
Голова смутьяна упала на мрамор с глухим стуком. Кровь брызнула на серебряные розы гроба императрицы, превратив их в багровые. Тело ещё дергалось, пальцы судорожно сжимали обрывки пергамента.
– Скучно не будет, – резюмировал я, ловя взгляд Ольги. Её глаза сверкнули, словно клинки, готовые вонзиться в следующую жертву.
– Да здравствует император! – громко повторил Рыльский, вытирая лезвие о плащ. Алые полосы на ткани слились с вышитыми кабанами, создавая иллюзию, что зверье оживает.
А толпа замерла. Воздух сгустился, словно перед ударом молнии. Где-то в глубине зала зазвенело разбитое стекло. Ольга махнула рукой церемониймейстерам, и тут же грянули трубы, возвещая начало пира. Слуги быстро выволокли тело бунтаря, вытерли кровь и поставили гигантские столы в центре зала.