Путь к Забытому Склепу, судя по прогнозам Зигфрида, обещал быть не просто долгим, а ещё и, мать его, очень скучным. Если бы не Лилит, которая время от времени отпускала пошлые шуточки, заставляя Кузьму краснеть до ушей (чего с ним не случалось, кажется, никогда), и Иеремия, который постоянно бормотал себе под нос молитвы и внезапно начинал исповедоваться в своих грязных мыслях, то Кузьма бы давно уже завыл от тоски. Зигфрид же, казалось, наслаждался каждым шагом, шипел что-то про «энергетические потоки» и «искажения реальности», от чего Кузьме хотелось лишь взять и огреть его топором по старой башке.
Солнце уже клонилось к закату, раскрашивая небо в цвета свежего синяка. В воздухе сгущалась влажная прохлада, и запах гнили, который преследовал их с того момента, как они повстречали Бафометовского зайца, усилился. Он стал настолько плотным, что казалось, можно было его потрогать. Кузьма нахмурился. Что-то было не так. Слишком тихо. Даже Иеремия перестал причитать.
Вдруг из-за деревьев, прямо на тропу, вывалилось это.
Сначала Кузьма подумал, что это очередной пьяный крестьянин. Но крестьяне так не двигаются. Это было нечто человекоподобное, но очень, очень неправильное. Кожа обвисла, словно старая мокрая простыня, обнажая жёлтые, перекрученные вены. Глаза были выжжены, а изо рта торчали обломанные, почерневшие зубы. Оно двигалось медленно, волоча ноги, и издавало хрипящие, булькающие звуки, похожие на предсмертные хрипы утопленника. От него несло ещё хуже, чем от зайца – так, что Кузьма почувствовал, как содержимое его желудка пытается прорваться наружу.
– Вот это, блядь, что ещё за хуйня? – прорычал Кузьма, поднимая топор.
– Заражённый, – спокойно прошипел Зигфрид. – Одна из жертв Бафомета. Они теряют разум, становясь марионетками его воли. Ищут новых жертв. Или просто… кхм… разлагаются.
Заражённый издал булькающий рык и, спотыкаясь, пошёл на Кузьму. Его движения были неуклюжими, но в них чувствовалась жуткая, неестественная сила.
– О, Господи! – заверещал Иеремия, падая на колени и пытаясь спрятаться за Зигфридом. – Спаси и сохрани! Оно… оно хочет мои грехи! Оно хочет меня!
Лилит изогнула бровь, её фиолетовые глаза сверкнули.
– Какой… интересный экземпляр. Может, его убедить не нападать?
– Не трать чары, Лилит, – отмахнулся Зигфрид. – Они уже не слышат. Только инстинкты. И гниль.