Образ её лица всплыл в памяти. Каштановые волосы, всегда уложенные в аккуратный пучок, и глаза, которые казались такими добрыми, когда она улыбалась. Она была владелицей небольшого антикварного магазина в городе, и он часто заходил к ней, просто чтобы посмотреть на старые безделушки, но на самом деле – чтобы увидеть её. Они всегда обменивались парой вежливых фраз о погоде, о местных новостях, о состоянии её запасов винтажных книг. И каждый раз Дэвид уходил, чувствуя, как внутри него что-то сжимается. Несказанные слова, невысказанные чувства.
Теперь этих слов не оставалось. Не осталось времени для "потом". Внезапно, с ясной, почти болезненной ясностью, Дэвид осознал, что терять ему абсолютно нечего. Гордость? Страх отказа? Всё это стало пылью в сравнении с надвигающейся тьмой. Ему было 55. Ей, он полагал, столько же. Целая жизнь прошла мимо, полная ненаписанных признаний и упущенных возможностей. И вот, когда конец света пришел, он вдруг почувствовал не отчаяние, а странное, жгучее желание жить. Жить по-настоящему, хотя бы эти последние мгновения.
Он поднялся, его старые суставы протестующе хрустнули. Медленно, словно неверующий, он подошёл к телефону в гостиной. Старый дисковый аппарат, который он хранил больше из сентиментальности. Пальцы, привыкшие к клавиатуре, неловко набрали знакомый номер. Он слышал гудки, каждый из которых казался звонким ударом колокола, отмеряющим последние мгновения.
Наконец, на другом конце раздался голос, который он знал наизусть, но редко слышал так близко. Спокойный, немного уставший, но с нотками той сдержанной доброты, которую он всегда в ней ценил.
– Алло? – произнесла Эмма.
Дэвид глубоко вдохнул. Небо за окном, где ещё недавно было солнце, приобрело какой-то нереальный, призрачный оттенок.
– Эмма, – его голос звучал хрипло, как будто он не говорил уже целую вечность. – Это Дэвид. Дэвид Уорнер. Твой сосед.
Наступила короткая пауза. Дэвид чувствовал, как его сердце бешено колотится в груди.
– Дэвид? – в её голосе послышалось удивление. – Что-то случилось?
Его взгляд упал на тусклое пятно на горизонте. Последние лучи света едва пробивались сквозь нарастающую серую пелену.
– Да, Эмма, – тихо ответил он, чувствуя, как слова прорываются сквозь плотину лет молчания. – Случилось. И я… я бы хотел поговорить с тобой. Если ты не занята. Я бы хотел… хотел пригласить тебя посмотреть на закат. Сегодня вечером. У меня на веранде.