Всё, что я знал о системе местной охраны, это то, что на всех четырёх углах находились будки. Но находились ли там часовые?
Мы выглянули из-за парапета. Их там не было.
Раздался знакомый звук, и внизу на площади мимо нас проехал часовой на велосипеде.
– Он один, – шепнул Акелий мне на ухо.
Объехав круг, велосипедист появился снова.
– Скорей, – подгонял меня Акелий.
Акелий подал мне верёвку. Повсюду опять раздавался звук велосипеда. Я перебросил верёвку через площадь, где она закрепилась крюком за наружную стену тюрьмы.
– Крюк, – скомандовал я Акелию.
Акелий дрожал, кажется, я тоже.
Он вложил в мою руку крюк, и я с помощью него зафиксировал верёвку за парапет.
Снова раздался звук велосипеда.
Я колебался.
Мы сели за парапетом и стали ждать.
Пробило четыре часа. Время шло. Всё меньше шансов на успех.
Я поднялся и принялся перелезать по натянутой над площадью верёвке. Добравшись до стены, я взмахом руки позвал Акелия следовать за мной.
Оказавшись на свободе, я помог ему спуститься со стены. Я обнял его за плечо.
– Сынитар… – сказал Акелий и поднял на меня глаза, – если б мама видела.
Мы двинулись в путь.