– Корректировать огонь как можно дольше, – провожая их, сказал капитан.
Сашка бежал с катушкой телефонного провода, рядом Костя тащил вторую катушку. Для наблюдения выбрали старую церковь с высокой колокольней, на которой и устроились.
В четырёх километрах от Грудиновки начинался лес, рассечённый пополам широкой дорогой, ведущей к самому Могилёву. По этой дороге и ожидался подход немцев.
Сашка проверил связь с командным пунктом дивизиона. Связь действовала. Сашка назвал свои координаты, направление стрельбы и расстояние до выхода дороги из леса. Прошло два часа.
– Когда ж они пойдут, фрицы проклятые? – сказал Костя.
– Пойдут, куда денутся! Я думаю, им останавливаться нельзя. Остановятся – проиграют.
– Почему ты так думаешь?
– Не знаю. Чувствую. Они от границы сюда за десять дней дошли, а мы их тут уже пять дней держим. Начнётся война на измор. И они не выдержат, как не выдержали в первую мировую войну.
– Сашка! Внимание! Над лесом поднимается пыль! Кажется, попёрли!
– Они!
– Они, сволочи! Видно много их, смотри какую пылищу подняли!
Клубы пыли над зеленью леса приближались, разрастались, поднимались всё выше, загаживая небесную синеву. И вот уже далёко-далёко, прорезался гул, лязг, скрежет.
– Слышишь? Сейчас появятся. Давай, передавай.
– Могилёв, Могилёв, я Днепр! Наблюдаю высокие клубы пыли над лесом. Слышу шум двигателей.
– Днепр, я понял тебя, – ответили с командного пункта.
– Сашка, передавай: на дороге из леса появились танки, – сказал Власов, глядя в бинокль.
Сашка тут же сообщил об этом на КП. Перед танками встали разрывы наших снарядов.
– Могилёв! Недолёт сто метров. Вижу не менее десяти танков, появляются новые.
Серые машины прибавили в скорости и, расползаясь из леса, как муравьи из муравейника, открыли огонь. Вслед за танками появились мотоциклисты. Следующие пристрелочные снаряды легли рядом.
– Могилёв, есть попадания! Открывайте беглый.
За спиной корректировщиков загрохотали наши орудия, и немцы оказались в лесу взрывов. Поразить танк на таком расстоянии было почти невозможно, а мотоциклистам досталось.
Власов со злорадной улыбкой наблюдал, как снаряды попадали в мотоциклы и разрывали их на части, как другие мотоциклы переворачивало ударными волнами, и сидевшие в них немцы летели вверх тормашками, оставались неподвижными или, раненые, пытались уползти, уковылять подальше от бушевавшей вокруг них смерти. Оставшиеся целыми соскакивали с мотоциклов и, низко пригнувшись, бежали к лесу.