Девушка-официантка необычайной красоты, похожая на Алису, поставила перед Сашкой миску с борщом и улыбнулась, но не ему, а сидевшему рядом Губеру, который просто просиял в ответ всей своей красной физиономией, а Майер скромно взял краюху серого хлеба и зачерпнул первую ложку борща. Борщ был с мясом и ещё горячий. Пожалуй, он никогда не ел такого вкусного борща, как этот.
Издали надвигался какой-то шум, который за несколько секунд вырос до ужасного, разрывающего барабанные перепонки воя. Закрывая солнечный свет, пронеслись перед окнами чёрные тени, и чудовищный удар качнул здание. Вылетели окна, двери, могучей рукой смахнуло со столов всё, что на них стояло, и в одно мгновение чудесный могилёвский борщ оказался на полу, смешанный с пылью, извёсткой, обвалившейся штукатуркой и осколками выбитых стёкол, и в этом месиве лежали слетевшие со скамеек красноармейцы – как нынешние, так и бывшие.
Отброшенная взрывом к дальней стене, страшно кричала похожая на Алису красавица-официантка, зажимая ладонями глаз. Её пальцы были в крови.
Сашка сидел в простенке, и осколки стёкол его не тронули. А Губеру опять рассекло темя – почти в том же месте, где вчера чиркнул по нему осколок немецкого снаряда. Стёклами были ранены ещё несколько солдат.
Между тем вой стал удаляться и вскоре пропал. Так в одну минуту начался и закончился налёт немецкой авиации.
Когда выбрались наконец из столовой, то увидели, что им сказочно повезло: огромная двухсот пятидесятикилограммовая бомба взорвалась рядом с углом здания, но связка брёвен лишь покосилась, а не разлетелась, и благодаря этому никто не погиб.
Но повезло им не во всём: на улице против входа в столовую ярким пламенем горели обе их машины. Ехать дальше было не на чём.
Немцы жались к покосившейся стене столовой и молча смотрели на огонь и суету вокруг их машин.
Арютов, не пострадавший во время взрыва, показывал документы приехавшему майору и спрашивал:
– Что мне делать?
– Позвольте, я не понял, кто они такие?
– Немцы.
– Пленные что ли?
Майор с красными глазами видно плохо соображал после нескольких бессонных ночей.
– Зачем пленные? Наши, советские немцы, красноармейцы …-го лёгко-артиллерийского полка. Мне приказано доставить их в тыл, в Чаусы, а у меня машины разбиты!
– В какой тыл, голубчик? Могилёв окружён! Какой дурак послал вас в Чаусы?