Машины с не внушающими доверия не останавливаясь, переехала по мосту на северную сторону.
Грохотало уже со всех сторон. Казалось, город вымер: редкие прохожие, редкие автомобили. Во многих зданиях оконные проёмы были заложены мешками с песком, а проезды во дворы перекопаны. На одной из площадей стояли зенитки и трёхдюймовые орудия.
Остановились на улице, против длинного бревенчатого здания, с вывеской «Столовая».
Входная дверь была открыта из-за жары, и по всей улице растекался запах борща.
– Неужели этот борщ сварен для нас? – сказал Дитрих.
– В том числе и для вас, – ответил вылезший из кабины младший политрук. – Товарищи… как там вас? Одним словом, будем обедать. Мне на вас выданы продовольственные аттестаты. Подождите меня здесь, сейчас договорюсь и приду за вами.
Арютов ушёл, а один из немцев, кажется ездовой из второго дивизиона, сказал: «Лучше бы ехать, чтоб поскорей в тыл попасть. Успеем ещё поесть».
Майер подумал, что, наверное, в этой столовой до войны утолял голод рабочий люд из ближайших предприятий, может забегал кто-то не успевший поесть дома. Была нормальная жизнь. Счастье этой жизни он почувствовал только сейчас, когда его привезли обедать не потому что он хочет, а потому что на него есть продовольственный аттестат, его надо погасить, кто-то за него должен отчитаться. Никто его не спрашивает, чего он хочет и чего он не хочет. Он впервые почувствовал себя взятым кем-то в плен. Вот зашло человек двадцать солдат. Они серьёзны, в глазах их тревога, может даже страх за свою жизнь, но они при оружии и свободны. А его привели сюда как пленного. А за что? Разве он воевал хуже других? Нет, не за то, а за то, что он немец. Но разве он виноват, что родился немцем? Он чувствовал, что сегодня в нём покачнулось что-то очень важное.
Через четверть часа вышел младший политрук:
– Заходите, товарищи демобилизованные, обед готов!
Похоже Арютов был доволен, что подобрал им подходящее название.
Вошли в обеденный зал – длинный, чисто побеленный с несколькими рядами столов. Младший политрук привёл их к свободному столу против двух окон. На столе уже стоял хлеб, и официантки в довоенных фартуках и косынках расставляли солдатские алюминиевые миски с борщом.
За соседними столами обедали советские солдаты, которыми и они были ещё сегодня утром.