– И что теперь? Я свободен?
– Ишь какой шустрый! Я не знаю, что теперь. С одной стороны, тебя надо наградить за спасение, по всей видимости, очень важных офицеров. Но, с другой стороны, ты не явился добровольно для отправки на Родину. А что это значит – отказ от возвращения на Родину? Это приравнено к попытке бегства из СССР, то есть, к измене Родине, а это статья 58-1а. За это положен расстрел. Между наградой и расстрелом какая получится средняя арифметическая?
– Я не знаю.
– Вот и я не знаю. Это может решить только суд. Смягчающие обстоятельства у тебя есть, я о них не умолчу в «Заключении», ну а там, что скажет суд.
И суд вычислил среднее арифметическое. У него получилось семь лет исправительно-трудовых лагерей. И Александра Майера отправили за Полярный круг в Воркуту.
Воркута
В конце января поезд притащил Александра Майера в Воркуту. Стоял жуткий мороз – градусов сорок, но на перроне почти до колена лежал снег. Над Воркутой вставало тусклое северное солнце.
На Сашке был бушлат и старые, до него неизвестно кем ношенные валенки, выданные ему в ПФЛ перед отправкой в Воркуту. Под бушлатом был ещё пиджак Пауля Вестенфельдера, подаренный ему Эльзой в первое утро их знакомства, и в котором он в последний раз пошёл на работу в мастерскую господина Квислинга. Сейчас ему казалось, что это было сто лет назад и с кем-то другим.
Конвой завел его и человек тридцать приехавших с ним зэков из арестантского вагона в здание не то склада, не то конторы.
Майер украдкой достал из внутреннего кармана самый дорогой подарок Эльзы и, отвернувшись, не доставая из-за пазухи, взглянул на циферблат. Часы показывали двадцать минут девятого. Под стрелками значилась дата: двадцать пятое января.
Девять месяцев назад он с фрау Вестенфельдер дрались под кипарисами с американскими солдатами. Он вспомнил, как нёс её домой, каким лёгким и тёплым было её тело. Потом случилось то, отчего, обычно через девять месяцев, рождаются дети. Значит в ближайшие дни Эльза должна родить ребёнка – его ребёнка, а может уже родила. Ребёнок кричит, сучит ручками и ножками, Эльза кормит его грудью и думает о нём. А он сидит на вокзале в Воркуте и ничего не знает, и она не знает, что он в Воркуте, и на улице сорок градусов мороза.
Через несколько минут из двери, спрятавшейся в стенной нише, вышли двое военных, в полушубках, шапках и валенках, и устроили прибывшим зэкам перекличку, после чего один расписался в документах, что сдал их, а другой, что принял, и прозвучала команда «на выход».