К утру Люба разрешилась девочкой. Повитуха, как положено, отрезала пуповину на веретене, спрятала детское место, чтобы после закопать, обмыла ребенка и внимательно рассмотрела.
– Красивая девка будет, – сказала она. – Только вот… – и замолчала.
– Что там? – тихо спросила роженица, страшась ответа.
– Хромоногой будет. Одна нога короче другой.
– Вытянуть нельзя? – спросил, заглянувший в закуток Егор Васильевич.
– Нет, – мрачно ответила ему Повилика. – Колченогой быть судьба её, последняя она у вас. Больше рожать твоей жене нельзя, Василич, лоно не выносит, умрёт в следующих родах. А девка справная станет, видишь знак на спине?
Она показала на необычное родимое пятно.
– Знатной травницей станет, людей лечить будет. Хотя и нелегко ей в жизни придётся, много испытаний на её долю выпадет.
– На всё воля Божья, – сказала Люба, проваливаясь в благодатный сон, – а я всё равно дочь любить буду… – прошептала, зная, что Повилика ещё на три дня останется рядом.
Богатое купеческое село Ёлошное стояло аккурат на Сибирском тракте, который в России называли «великим кандальным путём». Славилось оно ярмарками, ремёслами и тем, что вокруг него располагалось целых шесть озёр: Ёлошное, Угловое, Лысаново, Коноплёное, Конево и Снегирево. Старики поговаривали, что название своё село получило от ели. Мол, единственная росла среди берёз, осин и кустарников, встречавших на берегу озера первых поселенцев. Жили в селе купцы, владеющие каменными магазинами с подвалами, состоятельные люди, державшие двадцать ветряных мельниц, торговые лавки, шесть кузниц, маслобойные заведения, и ямщики – тем работы хватало. Процветало в Ёлошном ремесло, засеивались поля, а скот лоснился блестящими боками. Не бедствующий люд на собственные средства выстроил сначала одну церковь, а в 1915 году другую, каменную, взамен сгоревшей.
Двенадцатого сентября в селе случился праздник – поднятие крестов на вновь построенный, величественный храм. День был приурочен к святому Симеону Верхотурскому. В Ёлошном в тот день открылась ярмарка, так что к девяти часам утра – к началу литургии – в каменный храм набилось народу: и из местных, и приехавших в село из соседних приходов.
Восемнадцатилетняя Аннушка Шабалина к литургии не поспела и тихонько пристроилась у входа, оглядывая лица прихожан. Статная, красивая, с чёрной косой через плечо и с улыбкой на полных губах она притягивала взгляды. Одни смотрели на девушку с вожделением, другие с завистью – всем взяла, да вот только разные по длине ноги не давали Аннушке стать желанной невестой.