Литургия закончилось, и над головами прихожан раздался колокольный звон. Начался крестный ход вокруг храма. День был солнечным, но больно уж ветреным, и Аннушка с тревогой наблюдала за тем, как освящённый крест поднимают вверх, на колокольню, где, сидя на лесах, ожидает его Анин отец. Работа ему предстояла трудная – установить крест на шпиль колокольни, – но он с присущим ему спокойствием подхватил груз и водрузил на место. Стоявшие внизу ахнули в едином порыве.
– Бог пособил, – перекрестилась Аня, боявшаяся, как бы сильный ветер не сбросил отца.
Сзади раздался обычно сопровождавший её свист парней, но Аннушка не обернулась. Строительство храма всё ещё продолжалось, а потому леса облепили не только колокольню, но и стены храма. Хромая, Аннушка поспешила встретить отца.
– Что, голуба моя, перепугалась? – спросил Егор Васильевич, прищуривая правый глаз.
– Думала, сердце разорвётся, тятя, до того я испужалась.
– Бог миловал, – улыбнулся он и добавил: – А братья твои, сестры где?
– Так на ярмонку убежали, там медведя привезли. Говорят, он пляшет и на балалайке играет.
– Так уж играет? – рассмеялся отец. – А ты чего ж не ушла?
– Тебя дождаться хотела. Эвон как ты высоко забрался, прямо к небу самому, боязно мне стало.
– Ах ты, ласточка моя, – скупой на ласку, он растрогался и сунул в руки дочери монетку. – Иди, присмотри чего-нибудь себе на ярмарке, а я пока инструмент приберу да с мужиками покалякаю. Узнаю новости, что там в Москве творится, да каковы наши успехи в войне проклятой.
Отец с болью посмотрел, как дочь переваливается с ноги на ногу, словно утка, и подумал о том, что не видать ей ни семьи, ни детей. Участь калек на селе была не завидна: вечная бобылка, приживалка в семье успешного брата или сестры. Егор Васильевич встряхнулся, выбрасывая дурные мысли из головы, и поспешил к группе что-то громко обсуждающих односельчан.
Ярмарки в Ёлошном были привычным явлением. На них съезжались люди со всей округи и приезжали купцы аж с самого Кургана, привозя с собой всякое добро. Не отставал и местный люд, предлагая на продажу молотилки, веялки, сортировки и пимы на разную ногу и, конечно же, масло с собственных маслобоен.
Аннушка спешила на площадь, когда её окликнула постаревшая Повилика. Повитуха сидела на лавочке возле каменного магазина.