«ДИАГНОЗ, КОТОРОГО НЕТ»
– Медсестра, что дежурила ночью… сказала, у тебя был приступ, – начал Константин, опускаясь на стул рядом с тумбочкой. Стул ещё хранил тепло – всю ночь на нём просидела Катя.
Фёдор сразу поднял голову:
– Катя… А где она?
Константин бросил на него короткий взгляд:
– Смену сдала. Ушла домой. Её не будет ближайшие три дня.
Фёдор отвёл глаза, будто услышал что-то неприятное. Но доктор уже продолжал, открыв папку и листая страницы:
– Расскажи. Что произошло ночью?
– Я проснулся… от боли. Сильной, – тихо начал Фёдор, глядя в свои ладони. – В кистях, в запястьях… Как будто кто-то выворачивал мне суставы. Так больно, что не закричал – только дышал часто, прерывисто. Потом пришла медсестра, поставила укол. Боль ушла… но на её месте появилась тяжесть. Адская. Как будто руки не мои, а чугунные.
Константин сразу склонился ближе, изучая его кисти – опухшие, напряжённые, будто налитые свинцом.
– Сейчас болят?
– Нет, – ответил Фёдор. – Вообще не болят. Только я их почти не чувствую. Тяжесть такая… как будто вместо рук у меня гири. Чтобы поднять руку – нужно всё тело напрягать.
Доктор хмыкнул, прищурился, и, не говоря ни слова, записал что-то в графе "жалобы" на распечатке.
– Понимаешь, – начал он, уже не поднимая взгляда, – когда мозг остаётся без кислорода… происходят вещи, которые нам до конца не понятны. У тебя была клиническая смерть. Дыхание восстановилось, да… но сознание не вернулось сразу. Ты провалился в кому. Глубокую. А из неё возвращаются не все. Много таких – внешне живы: сердце бьётся, лёгкие дышат, а мозг… тишина. Только рефлексы.
Он замолчал на секунду, взглянул на Фёдора внимательно.
– Иногда, после такого, сознание возвращается, но не совсем так, как прежде. Оно… иное. Сдвинутое. Отражающее. И именно в такие моменты – может всплыть то, чего раньше в человеке не было. Или было скрыто.
Фёдор слушал молча. В его лице появилось напряжение, но не от страха – от внимательности, от попытки понять себя самого.
– Подними руку, – неожиданно сказал Константин. – Вытяни вперёд. Задержи. Посмотрим.
Он сам подался вперёд, словно заранее зная: придётся ловить.
Фёдор напрягся. Поднял руку. Медленно, с усилием. Словно по невидимой лестнице поднимал кирпич. На секунду она застыла в воздухе. Ещё секунда – и она обмякла, соскользнула вниз, упала на колени.